тех, кто не склонен плыть по течению жизни, даже если от этого течения одни удовольствия и выгоды. Человек на то и человек, чтоб всегда идти своей дорогой.
– Я вас видела, вы к нам приезжали, – сказала она. – Очень приятно познакомиться, фрин Инга, – и тут же без всякого перехода спросила: – Будет страшно?
В тумбе моего стола, как и во всех рабочих столах, был маленький бар. Пусть пока всего одиннадцать утра, его уже можно открыть. Я вынула две крошечные бутылки севрского красного и протянула одну Милли – девушка и бровью не повела, молча скрутила крышечку и сказала:
– Вижу, что будет.
– Не хочу вас обманывать, – вздохнула я. Запах вина мазнул по ноздрям, это был запах воспоминаний. – Десять дракониц, которые ненавидят вас, человеческих девушек, просто потому, что вы будете с ними в одном помещении. И все – и люди, и драконы – готовы рвать друг друга. Потому что на кону законный брак с Эдвардом Финниганом.
Милли покосилась куда-то в сторону тем самым взглядом, который появляется тогда, когда люди хотят узнать, есть ли в помещении прослушка.
– Помогите мне покинуть проект, фрин Инга, – негромко попросила Милли. – Я не хочу замуж за Финнигана.
Тут-то я и села. Хотя и так сидела. Все девушки испокон веков мечтают выйти замуж за принца – так вот он, самый настоящий принц. Красив, умен, богат – ну, хам и бабник, конечно, так кто из нас без греха? Сегодня в полдень по всем телеканалам и во всех социальных сетях объявят о проекте, а в пять минут первого возле телестудии уже будет толпа девиц, рвущихся в невесты дракона.
А Милли не хочет.
– У вас уже есть жених? Возлюбленный? – уточнила я, осушив свою бутылочку. Пожалуй, за такие вещи надо пить, не чокаясь. Папаша Дварксон открутит лихую башку этому парню и глазом не моргнет. Милли отрицательно мотнула головой. Заправила под рукав браслет с шармом-совой.
– Нет, конечно. Я просто не хочу, – и добавила шепотом, словно говорила невероятно кощунственную вещь: – Он мне не нравится.
Я вспомнила, как ткань белой футболки нежно охватывала сильное смуглое тело Эдварда, и едва не сказала, что Милли дура. Как такой мужчина может не нравиться?
С другой стороны, у девушек вроде Милли свои интересы и планы на жизнь. И мужчина, который будет вполне предсказуемо относиться к навязанной жене, вряд ли в них входит. Это не Макс – уж он-то стал бы вести себя иначе. И Милли получила бы ту любовь, заботу и нежность, о которой всегда мечтала. И ее семья была бы счастливой.
Но все получается так, как получается. К тому же, как там классик говорил – у каждого свой вкус, не угодить на всякий нрав.
– Это ведь династический брак, по большому счету, – сказала я. – Вы ведь понимаете, фрин Милли, что отец так или иначе выдал бы вас замуж за того, кого нужно именно ему, а не вам. Так пусть это будет молодой и красивый Эдвард Финниган, чем какой-нибудь старый и страшный денежный мешок.
Мы невольно улыбнулись, представив этот самый денежный мешок на коротеньких ножках, и тотчас же снова стали