вроде не в моде давно. Хотя… кто его знает, что носят девицы, предпочитающие жить в лесу. Заплетены её пёстрые пряди были густые в длинную, толстую и тугую косу, придавая владелице вид очень строгий.
Красотка медленно голову наклонила, разглядывая Илью с холодным любопытством патологоанатома. Коса соскользнула с плеча, как живая змея. Парень дрогнул.
– Разрядился, – что-то в её взгляде сквозило такое… Отстранённое. Натуралистический интерес. За ним наблюдали, как за глупой рыбкой в аквариуме. Такая красотка свернёт ему шею и даже не дрогнет. – И света тут нет, – она светлую бровь изогнула красиво. – Будут ещё предложения?
– Воды мне налейте… Я…
– Заплатишь, заплатишь, – она и не думала возражать. – Почку собрался продать или какую другую натуру?
– Я богат! – прозвучало фальшивенько. Настолько, что парень невольно смутился. Лежит такой голый, озябший засранец на грязных матрасах в простой деревянной избе и уверяет в своей состоятельности. – Хоть штаны мои где?
– В бане сохнут! – снова скрипнула бабка.
Да они издеваются!
Ева брезгливо рассматривала своё новое «приобретение». Снова ей «повезло». Если задаться вдруг целью собрать все те очень немногие её предпочтения, что могли относиться к мужчинам и вывернуть наизнанку, то получится именно это.
«Вьюнош»? Куда там! Длиннющий, нескладный. С крупными, явно не по размеру руками. Голенастый и тощий (какие там щёки, о чём вы?), он был похож на щенка крупной породы собак. И такой же восторженно-неуклюжий. Волосы цвета созревшей пшеницы, тяжёлая нижняя челюсть, словно в насмешку приделанная к смазливому как-то по-женски лицу. Матушка явно была из залётных моделей. Пухлые, аппетитные губы, ровный нос, лоб высокий. Красивый разрез светлых глаз. Если гладко побрить его щёки, густо покрытые светлым похмельным пушком, и прикрыть безобразную челюсть, то можно прям брать и жениться. Красавица получилась бы.
Он пил проданную ему ведьмой воду и жадно, и аккуратно, как делают те, кому правила поведения в обществе вбиты куда-то под основание черепа. Но это ведь не помешало ему вусмерть напиться и найти приключений на тощую задницу.
– А теперь, друг мой, рассказывай, – прошелестела мягким голосом девушка.
Парень дёрнулся, проливая на голую грудь ледяные остатки воды.
– Что тебе? – отполз к краю кровати, лоскутным стареньким одеялом целомудренно прикрывая отчётливо выступавшие рёбра.
– Как дошёл ты до жизни такой, говорю, рассказывай, – таким тоном их строгий учитель в интернате взывал к её, Евиной совести. Напрасно взывал. Не работало. – Звать тебя как?
– Илья. Викторович. Змеев, – он громко ответил и подбородок так гордо задрал, как будто представился папой Римским.
– Здрасьте, – Ева ему холодно улыбнулась, позволив на миг вытянуться злой вертикалью зрачку. Обычно нормальные люди пугались.
Но то ли парнишка уже утратил способность удивляться, то ли ещё не окончательно протрезвел. Адекватной реакции не последовало. Никаких тебе обмороков, он даже