что мне с ним делать? – не торопясь, взяла безвольную руку Ильи и нахмурилась. Пульс нитевидный, холодные пальцы. Вздрагивающий нервной дрожью мизинец. И странные, пакостные ощущения.
– Просвятить, – бабка пожала плечами и, громко шаркая по дощатому полу старыми войлочными полуботинками, потащилась в ту часть тесной избы, что могла счесть себя кухней. – Всё равно ничего не поделать. Покормить ещё. Ишь, тощий какой, срамота одна.
– Вьюнош щекастый, упитанный… – передразнивая старуху, девушка проворчала. – Я ж его не прокормлю.
– Глупое это дело, бояться того, что ещё не случилось, – бабка ловко схватила ухват и сильным движением вытащила из пещеры голодного зева русской печи настоящий, большой чугунок, сверху залепленный подрумяненным тестом.
По избе тут же поплыли аппетитные запахи свежесваренной картошки и тушёного мяса. Пряностей, свежего хлеба со сливочным маслом. На приступке печи мягко шумел закипающий медный чайник.
Ева вздохнула. Спорить с бабкой бессмысленно. Старая ведьма упорно считает себя самой высшей инстанцией в мире по имени Ева. Может, она и права.
– Поднимай его, – бабка махнула ухватом в сторону гостя. И Ева вдруг обнаружила, что всё ещё держит его за запястье. Что это с ней? Руку одёрнула, тут же поймав бабкин взгляд.
– И не смей обижать, – старуха вдруг рассердилась и пригрозила Еве внушительным пальцем, когтистым и узловатым. – Он и так сильно обижен…
С этим Ева охотно и сразу же согласилась. Создатель явно убогого обделил. И внешностью, и умом, и характером.
3. Попытка посвящения
«Гусь свинье не товарищ.» В. И. Даль «Пословицы русского народа»
Вязкая каша смутных воспоминаний и ядовитых кошмаров подло липла к сознанию и затягивала обратно. Илья попытался очнуться, но сил не хватало. Безнадёжное и беспросветное зависание в горьком тумане между сном и реальностью грозило стать вечным, когда вдруг в жидком болоте сознания загорелся лучистый фонарь.
Илья ясно увидел тонкую девичью фигурку, твёрдо стоявшую в эпицентре туманного ужаса. Она кого-то звала, нетерпеливо раскачивая своим маленьким солнцем. Неужели его? Девушка казалась ему статуэткой, отлитой из яркого, чистого золота, и манила к себе куда круче всех «Оскаров».
Илье обязательно нужно попасть туда. Дойти, даже если отвалятся руки и ноги. Он полз в сторону света, словно вялый ночной мотылёк на свечу. Ковылял, мучительно разгребая болотную тину и грязь, медленно переплывал огромные грязные лужи, и с каждым рывком, с каждым пройденным метром ему становилось всё легче.
Приблизившись к девушке, он даже на ноги встал, качаясь, как убогая шлюпка в разгар злого шторма. На двух ногах оно как-то привычнее. Вопреки очевидности, ощущаешь себя человеком разумным.
Уцепился за девичью руку. Тонкая, даже хрупкая, но неожиданно-сильная. Рывок.
Илью выдернули в оглушающую реальность, будто пробку из мутной бутылки.
Чпок!
Он резко сел, хватая ртом воздух, как снулая рыба, и жмурясь, словно преступник под полицейским прожектором.
– Куда