своей ролью беспомощной марионетки, неспособностью сказать речь без подсказки бумажки рядом. Он называл его дряхлой куклой, горячился после выпитого спиртного, спорил с отцом до изнеможения, пытаясь подобрать значимые аргументы для своего отрицания. Но дед с его военным прошлым всегда оставался непреклонен и не изменял линии партии. Он лишь грустно качал головой и тихо говорил сыну:
– Леша, прошу тебя, не раздражайся ты так. Я тоже понимаю постепенное угасание Леонида Ильича. Но также и принимаю. Не важно, кто представляет власть в определенный отрезок времени. Важно, чтобы линия власти, ее идеология не менялась. И если партия решила оставить старого генсека у руля – доверяй мудрости ее руководителей. Истребив доверие в собственном сердце, ты приблизишься к сомнению. А сомнение и утрата цельности всегда порождают мятеж и измену. Не стремись угробить корабль. Верь привычному курсу. Да, судно порой штормит и оно далеко не идеально. Иногда дно дает течь. Но пока корабль плывет – не мешай ему. Потопить легко, построить заново куда сложнее.
Андропов, Черненко, Горбачев пролетали так же быстро, как исчезали листки отрывного календаря. Время уносило несовершенства, изъяны, слабости. Но календарь подошел к концу, сбылась подспудная мечта отца Лили, бредившего ветром перемен. Советский Союз утратил силу, стирая все свои достижения и заслуги за оглушительно короткий промежуток времени.
1 сентября в последнем году начальной школы мало чем отличалось от заведенного ритуала прошлых лет. Та же поздравительная линейка, тот же задорный первый звонок, те же махровые соцветия астр во влажных ладонях. Астр, источающих сырой, землистый запах терпкой горечи. И только взгляд Марьи Ивановны на уроке непривычно избегал зрительного контакта, скользя в сторону от пытливых глаз детей. Что-то надломилось в спокойной уверенности женщины, и школьники с их нерастраченной чувствительностью незамедлительно это почувствовали. Интуитивная догадка сжалась внутри Лили, и она робко спросила:
– Марья Ивановна, а когда Вы будете нас спрашивать о прочитанных рассказах про дедушку Ленина? Мы все изучили!
Женщина вздрогнула, край губ испуганно дернулся вниз. На лице проявилась непривычная фальшивая улыбка.
– Дети, рассказов о Ленине больше не будет. Забудьте о школьной программе на лето, это уже совсем не важно.
Непривычная краткость ответа оглушила класс. Учительница словно пряталась за банальным равнодушием случайной реплики. Куда исчезли возвышенные речи, пафосный слог прошлого… Все прежние идеалы растаяли, испарились, были отданы на поруганье слепому случаю. В тот самый миг словно произошло короткое замыкание в душах детей. Они не просто разучились доверять взрослым, они утратили веру в чистоту вселенной в целом. Свет погас. Наступала эра цинизма. Внутри каждого полностью разочарованного подростка дремлет утраченный идеалист.
XVI
Поэзия