щека к щеке; в дальних углах палубы целовались парочки.
Тори смотрела на все это, сидя за столом, на котором валялись испачканные губной помадой окурки и помятые разноцветные бумажные ленты. Ее платье намокло от пота, на пятке болела водяная мозоль. Найджел только что ушел, и она собиралась с силами, чтобы доковылять до постели, когда возле нее неожиданно появился Фрэнк. Он был бледным и усталым.
– Ну, Тори, как вы повеселились, хорошо? – спросил он с непривычной церемонностью.
– Великолепно, – ответила она. – А вы?
– Я устал. Мне нужно выпить. – Он налил себе вина. – Будете?
– Нет, спасибо.
Они слушали плеск волн и сонное хрипение трубача.
– Тори, – сказал он.
– Что?
– Подожди-ка.
Он пристально взглянул на нее, и в какой-то волнующий миг она подумала, что ошибалась и что он все-таки может ее поцеловать. Но вместо этого он снял с ее лба бумажную полоску и отдал ей.
– Вирджиния Вулф[33], – прочел он. – Нет, это совсем не вы.
– Кто же, по-вашему, я? – спросила она, надеясь, что ее вопрос прозвучит легко и весело, а сама напряженно ждала ответа. – Звезда кино Теда Бара?[34] Мария королева Шотландии?[35]
Он покачал головой, отказываясь играть в эту игру.
– Я не знаю, – сказал он наконец. – Думаю, что и ты сама тоже не знаешь.
Ее лицо запылало от огорчения. Тогда она встала и крикнула:
– Джиту, что ты сидишь там один? Иди сюда, выпей с нами. – Не потому что ей так хотелось, чтобы он пришел, а просто, чтобы что-то сделать.
– Никто из нас не знает. – Фрэнк мрачно глядел в свой бокал. – Мы…
Но тут подошел Джиту.
– Меня позвала богиня, – сказал он, садясь рядом с ней. – Смеет ли смертный пригласить ее на танец?
Тори достала из сумочки маску и надела, на всякий случай, потому что ответ Фрэнка причинил ей боль. У нее было странное, слегка взвинченное настроение. Когда под ее маской поползла слеза, она порадовалась, что уже темно и никто этого не заметил.
Она улыбнулась Джиту и протянула к нему руки.
– Она хочет танцевать с тобой. Благодарю за то, что ты пригласил ее.
Он вышел с ней на танцпол, где водил ее в танце, умело и бесстрастно. Несколько парочек танцевали щека к щеке. Оркестр играл «Я не могу насытиться тобой»[36]. Она с ужасом увидела, как Марлен целовала кавалерийского офицера, с которым она видела ее и раньше, на виду у официантов.
– Я люблю эту песню, – сказала она Джиту, рука которого подвинулась на пару дюймов вверх по ее спине. – Она так заводит…
Почему она всегда говорит не то, что думает? Из-за этой песни она почувствовала себя несчастной, ей хотелось поскорее лечь в постель.
Он придвинулся к ней ближе, его пальцы тихонько гладили ее спину. Глаза с длинными ресницами глядели на нее, словно спрашивая: «Так можно? Как ты на это смотришь?»
– Ну, Джиту, – она старалась