в туалете и запившая водой из-под крана очередной «Постинор», я снисходительно смотрела на одноклассниц, которые, наверное, и не целовались-то еще ни разу. Возвращалась за парту и подмигивала своему парню, голубоглазому, самому красивому в параллели, сладостно промотав в голове всё, что он делал со мной накануне. Решила вопрос. Вот это – жизнь. Не то, что эти ваши косички, ДЗ и другая скучища.
Тесты с одной полоской я складывала в конвертики, приклеенные к задней обложке дневников. Они и сейчас там. О том, чтобы выбросить тест, упаковку от него или от «Постинора» в мусорное ведро дома, не могло быть и речи. Всё это уносилось в заднем кармане рюкзака, на молнии, и выбрасывалось в урны на улице.
Рожать ребенка можно было только в далекой будущей жизни. Обязательно от мужа, а не от какого-то там бойфренда, одноклассника или знакомого скейтера с БКЗ.
В иерархии треша, который может случиться в жизни меня-десятиклассницы, залет был вершиной пирамиды. Поймали с сигаретами, поймали с алкоголем, спалили неделю прогулов, учительница алгебры наговорила гадостей на родительском собрании, – всё это было прелюдией, ерундой, которую можно было без труда разрулить, перетерпев ссору с мамой и выдержав месяц без гулянок после школы. А вот что грозило в случае залета, даже представить было страшно. Химерами метались в воздухе вокруг легенды о том, как кто-то из одиннадцатиклассниц делал аборт. Мне представлялись мрачный разговор, давление, слёзы, разочарованный взгляд папы, наконец, необходимость, глядя в глаза родителям и бабушке, признать, что занимаешься сексом.
О сексе со мной никогда и ни при каких обстоятельствах не говорили. В раннем детстве мама объяснила, откуда берутся дети, на каких-то абстрактных примерах вроде семечек. О том, что нужно предохраняться, и о существовании, например, СПИДа я узнала из статей в журнале «YES» и фильма «Детки».
«Детки» появились в школе на кассете, которую передавали из рук в руки. Мы собирались, чтобы посмотреть фильм вместе у кого-нибудь дома, непременно без родителей. «Детки» в каком-то смысле зеркалили нас самих. Там показаны одни сутки из жизни подростков с Манхэттена. Они болтаются по улицам, пьют, и в финале героиня, у которой секс был только однажды в жизни, выясняет, что подхватила ВИЧ.
Мы тоже были подростками из центровых школ, которые прогуливали уроки, болтались по улицам Петербурга, а зимой прятались в кофейнях, барах или залах Эрмитажа, куда школьников пускали бесплатно, на карманные деньги покупали сигареты, пиво, коктейли и мешочки травы, жили, в основном, в расселенных коммуналках, которые пустовали днем, пока наши родители зарабатывали деньги в офисах. Информацию о презервативах и СПИДе мы усваивали не от застенчивых мам и пап, прятавших разноцветные пачки презервативов между смокингами и платьями в своих шкафах и гардеробных, а из фильмов или глянцевых журналов для девочек-подростков.
«YES» стоил довольно дорого, иногда мне покупала его мама, но существовал и более бюджетный вариант, «Cool Girl».