самое время на ишуньских позициях малочисленные подразделения моряков и соединения плохо подготовленной для обороны отдельной армии решали судьбы Крыма, Кавказа, а также многих людей, оказавшихся на пути продвижения немецких войск. Усиление обороны полуострова ожидалось за счёт частей Приморской армии, эвакуированных из Одессы, но пока их не было.
Отдыхая на рынке от шумов нашего «мастодонта», мы проходили мимо фотографа. Лизунов дёрнул меня за рукав и сказал:
– Это не фотограф, он не профессионал. Возможно, он шпион. Я хочу проверить свои подозрения.
– Мне кажется, что ты ошибаешься, и у нас дальняя дорога, – усомнился я.
– Пошли, сфотографируемся на память о нашей поездке и о последних днях Симферополя. Главное – слушай и поддержи разговор, а потом разберёмся.
Два молодых авиатора в новых тёплых комбинезонах с меховыми воротниками, в тёмно-синих пилотках подошли к фотографу и уселись на стулья перед большим чёрным ящиком, закреплённым на треноге. Лизунов мгновенно перевоплотился и начал разговор, который для меня сначала был не совсем понятен:
– Инженер, я как командир эскадрильи, а возможно, уже полка, доверительно тебе скажу: за вчерашний вылет на Румынию мы получим награды и большие деньги. Теперь главное – не запороть двигатели. Ведь немцы не знают, что Пе-7 могут выжимать скорость более 600 км/ч. А те моторы, которые нам доверили, с удельным весом всего 0,2 кг/лс. Немецкий рекорд скорости будет побит. Ты помнишь время вылета на Яссы?
Затем разговор пошел о кассетных бомбах и скорострельных пушках. Содержание нашего разговора явно повлияло на фотографа. Он стал чаще подходить к нам, усаживать нас на стульях, отходить к треноге и опять подходить к стульям. Было ясно, что разговор его заинтересовал. Я же был удивлён и тоном, и эрудицией собеседника, а главное – той уверенностью, с какой он излагал свои хитрости.
Две фотокарточки размером 9x12 сантиметров были проявлены, промыты в ведре с водой и ещё мокрыми вручены нам человеком, очень похожим на немца.
Пока мы обсуждали наши дальнейшие действия, этот немец исчез, а вместо него у треноги оказался татарин. О своих подозрениях мы сообщили милиционеру, безразлично стоящему на углу двух улиц, и поехали дальше на Бахчисарай.
Ехали по узкой пыльной дороге, разгоняя редких пешеходов и озадачивая водителей встречного транспорта своими габаритами и очень страшным рёвом мотора. После Бахчисарая вскоре доехали до ремонтной базы, где сравнительно быстро освободились от нашего груза.
Обратный путь нам был знаком. Когда солнце стало мелькать чаще за деревьями, мы съехали с пыльной дороги и уютно разместились на каменистой прохладной земле в тени колючей южной растительности. Стол из брезента, сервированный богатым набором продуктов, вызывал аппетит и предвкушение приятной трапезы. Обед нашей троицы изобиловал тостами, результаты которых не замедлили сказаться на экипаже, особенно на «командоре».
– Друзья! – обратился к нам наш шофёр-командор, уже плохо справляясь со своими мыслями и словами. –