был слаб, неспособный контролировать даже собственных детей. Как он мог рассчитывать на то, что удержит бразды правления в своих руках?
Внезапно в дверь постучали, и мгновением позже в кабинет вошла Элизабет. Леонард напрягся, пытаясь скрыть промелькнувшее в его глазах беспокойство. Присутствие этой девушки всегда выбивало его из колеи, разрушая привычный холодный расчет.
Элизабет выглядела взволнованной. Ее щеки слегка порозовели, а глаза блестели от сдерживаемых слез.
– Отец, умоляю, сделайте же что-нибудь! – воскликнула она, подбегая к креслу Реджинальда. – Франклин и Элеонора отказываются прислушиваться к голосу разума! Они готовы разрушить все, что нам так дорого.
Леонард внимательно следил за ее реакцией, отмечая каждый нюанс. Элизабет была искренне опечалена происходящим – в этом не было сомнений. Она действительно переживала за судьбу своей семьи.
Реджинальд привлек дочь к себе, утешающе гладя ее по волосам.
– Я понимаю твои опасения, дорогая. Но, боюсь, Франклин и Элеонора не готовы идти на компромисс. Они увязли в своих амбициях и видят только свои интересы.
Элизабет подняла на него полный мольбы взгляд.
– Но вы должны что-то сделать! Не позвольте им разрушить наше наследие! – взмолилась она.
Леонард наблюдал за этой сценой, внутренне ликуя. О, как же ему хотелось одобрительно похлопать по плечу Реджинальда, поздравляя с тем, что его дети так успешно попали в расставленные ловушки! Но вместо этого он хранил непроницаемое выражение лица, лишь изредка кидая быстрые взгляды на Элизабет.
Ее отчаянная мольба задевала какие-то потаенные струны в его душе. Леонард вдруг осознал, что ему становится жаль эту наивную, доверчивую девушку. Она искренне любила свою семью и хотела сохранить их единство. И в этот момент ее чистые чувства вступили в яростный конфликт с его собственными расчетными, циничными замыслами.
Впервые за долгие годы Леонард почувствовал укол совести. Его планы мести по-прежнему были непоколебимы, но появилась щемящая жалость к Элизабет, которая оказалась втянута в этот водоворот интриг и предательства.
Покачав головой, Реджинальд обнял дочь.
– Увы, я сделал все, что мог. Теперь остается только молиться, чтобы они одумались, пока не стало слишком поздно.
Элизабет подняла на него полные слез глаза.
– Но, отец…
Реджинальд ласково прервал ее, приложив палец к ее губам.
– Не волнуйся, моя дорогая. Все образуется. Ты должна оставаться сильной, понимаешь? Я не позволю, чтобы твое будущее было разрушено.
Леонард напряженно наблюдал за их диалогом, чувствуя, как внутри у него разрастается странное, непривычное чувство. Тревога за судьбу Элизабет билась в нем все сильнее, затмевая холодный расчет. Он осознавал, что должен держать ее в стороне, не допускать того, чтобы она пострадала от его интриг.
Но как это сделать? Леонард понимал, что лишь один неверный шаг с его стороны может раскрыть его замыслы. А тогда он рисковал потерять