со смертью, потому что между ним и голодными поляками стало русское ополчение.
Арабский юноша увёл его в какой-то русский город – не то в Звенигород, не то в Городец.
Слону было всё равно, он чуял себя тающей льдиной среди пылающей в войне страны.
Но сгубила его не война, а моровое поветрие, пришедшее с юга. Слона считали символом всех неприятностей Москвы и решили убить. Его завели в загон, заложили выход и принялись колоть пиками. Слон не сопротивлялся и умер с радостью, потому что ему надоел снег и кровожадность людей.
Говорили, что его туша продана на псарни, но это было неправдой. Слона съели люди, помнившие голод при обоих самозванцах.
А вот немецкий путешественник, пастор Адольф Кнобб, писал в своих записках, что всё это неправда и никто не убивал слона. Не то что его любили, нет, но московиты не хотели убивать слона. Убивать его было всё равно что рубить головы сказочному дракону. На месте отрубленной головы всегда вырастает новая, поэтому демона нужно удалить, а не убивать.
И вот слона поставили на плот, толкнули туда араба с его татарской женой и отпихнули от берега. Слон плыл по реке и видел, как кончился город. Потом мелькнула высокая колокольня и храм близ того места, где жил первый царь, которого он видел. Но исчезло и это, и теперь плот двигался в пустоте.
Река впала, как камень в пруд, в другую реку, и слон проплыл мимо татарского города Касимова. Татары, жившие на краю Руси, с недоумением глядели на слона и показывали на него пальцами.
Но и эта река кончилась, растворившись в Волге. Слон двигался медленно, и иногда араб причаливал к берегу. Он привык к нраву этой страны и, достигнув мест мусульманского толка, требовал пропитания именем Аллаха и русского царя. Кто был ныне царём, татары не знали, но, почитая Аллаха, давали арабу такую еду, о существовании которой он забыл.
Так он достиг Астрахани. В этом пыльном и одновременно влажном городе слона пугались. Это был не гордый белый слон, которого можно дарить царю, а серый слон, похожий на смерть. Так его и звали на берегу моря – Русская Смерть.
Астраханцы хотели быстрее избавиться от слона, подобно тому как они избавились от атамана Заруцкого, и отослали его – только не на север, как атамана, а на юг.
Корабль со слоном вышел из Астрахани, и с тех пор его никто не видел. Как, впрочем, и слона, и его арабского погонщика, который стал в своём странствии старше на сто северных лет, которые идут в зачёте к южным годам как один к трём.
Максим Никифорович ещё долго пытался разгадать послание, переставляя кубики на специальном столе, который он завёл для этого. И каждый раз маленький нарисованный слон осуждающе поднимал хобот: нет, не так.
И в один прекрасный день, во время послеобеденного сна, к нему пришёл этот слон. Слон стоял, подняв хобот, а Максим Никифорович смотрел на него из тёмной комнаты, похожей на камеру-обскуру. Оттого слон на противоположной стене был перевёрнут вверх ногами.
Изображения меняют цвет от действия солнечных лучей, но можно заставить солнечные лучи рисовать