руку своей. Это было так чудесно! Я любовалась им, разглядывала его лицо, гладкую как у ребенка кожу, его рот и губы, которыми он так крепко прижимался к каждой частице моего тела. Устроившись на своем сиденье, он забавлялся, вычерчивая своей сигаретой дымные узоры.
Мы произвели большое впечатление в купе. Наши попутчики наблюдали за нами исподтишка, заинтригованные необычной парочкой. Я тоже их изучала, прикидывая способности этой публики к ночному бдению – их головы клонились одна за другой, побежденные долгой поездкой и стуком колес по рельсам.
Примерно за час до прибытия Жюст достал книгу из сумки.
– Мамочка, позволь тебе представить «Однорукого боксера»[2]. Автор – выдающийся американский писатель. Но предполагаю, что тебе его имя неизвестно, – заметил он с легкой иронией. – Какая жалость: упустить такое наслаждение!
Он уже погрузился в чтение. «Однорукий боксер»? Я заметила выпуклость на дорожной сумке над нашими головами – боксерские перчатки Жюста. Он никогда с ними не расставался, куда бы ни шел. Иногда надевал их и дома и лупил по пустоте, ловя мой восхищенный взгляд. Становился в центре комнаты, чередовал позы и движения, переносил меня вместе с собой на виртуальный ринг: я и правда была покорена. Смотрела, как эти кулаки врезаются в невидимое, закрывала глаза и на мгновение присваивала себе его мощь. Это уже были не его кулаки, а мои, перчатки были моими, удары были моими; я сама становилась оружием, войной, карой.
Свет вагонов освещал полосу земли вдоль путей. Мы уже подъезжали, и время от времени можно было, прищурившись, различить снег. Я встала и пошла освежиться. По коридору медленно шел какой-то мужчина. Я хотела проскользнуть вдоль окна, пропуская его, но он внезапно вытянул руку, перекрывая мне путь. От его запаха и выражения на его лице меня затошнило.
– Э, дамочка, где это вас научили так просить прощения? – бросил он.
Вдруг мимо пронесся встречный состав. Машины взвыли.
– Просить прощения? – переспросила я.
Встречный поезд все не кончался. Его огни заливали коридор вспышками, в ритме мелькания вагонов.
Я увидела, как запах его пота буквально растекается по моему телу. Увидела его огромную руку, плечи. И внезапно все стало белым, как его рубашка, белым, как кожа на его лице, как мигающие огни, следы снега на земле, охвативший меня холод. Мужчина прижался к окну. Достаточно было проскользнуть, воспользоваться оставшимся пространством. Я была такая маленькая и худая, так почему же я оставалась неподвижной?
Тошнота разрывала мне внутренности. Я почувствовала, как желчь поднимается ко рту и судорожно, с болью, извергла из себя всего несколько наперстков бледной жидкости да две-три слезинки, от которых у меня защипало в глазах.
Мужчина вцепился в ворот моего свитера.
– Гляди, что ты наделала, дура несчастная! – рявкнул он, показывая на свои запачканные ботинки.
Должно быть, его пальцы скользнули по моей шее. «Антуан», – пролепетала я. Коридор начал кружиться, мое