из зарубинских и поспешит на помощь.
Расчет Максима оказался верен. Его услышали, и вскоре от церкви к месту потасовки подоспела густая толпа войсковых казачат во главе с самим Ванькой Зарубиным.
– Эгей, яицкие неслухаи, наших бьют! – крикнул во всю мощь крепких и сильных, как кузнечные меха, молодых легких задира Зарубин и первый бросился в самую гущу свалки. Остальные – за ним.
Вскоре старшинские уже отлетали от их ядреных, свинцовых кулаков в разные стороны, как тряпичные куклы. Мартемьян Бородин, подбадривая своих оробевших сторонников, кинулся было на Зарубина, но Чика отвесил горе-атаману такого крепкого леща, что тот запахал носом в землю, как будто хотел бодаться. Не менее чем Ванька умелый кулачный боец Мишка Атаров уложил на землю бородинского дружка Петра Скворкина. Остальные старшинские, видя бессмысленность драки с зарубинскими многочисленными головорезами, стремительно, как тараканы на свету, разбежались в разные стороны. Мстительный Митька Лысов, догнав улепетывающего с площади за милую душу Бородина, свалил его кулаком на пыльную дорогу, навалился сверху и – беспомощному, не сопротивляющемуся – два раза с силой припечатал кулаком под глаз.
Победа была полная и блестящая, как выигранная у басурман баталия. Враг был наголову разбит и бежал, не чуя под собой ног. Ванька Зарубин стал полновластным хозяином городских улиц.
Глава 7
Нападение орды
Ночью городок разбудили громовые раскаты заговоривших на валу сигнальных пушек, да сумасшедший набатный звон как будто сбесившегося церковного колокола. По улицам проскакали гонцы с факелами, призывая казаков к оружию. Повсюду гремело: «Сполох! Сполох! Татары!»
Ванька Зарубин с Тимохой Мясниковым бежали в толпе полуодетых казаков к городскому валу. Их то и дело обгоняли конные, расчищавшие себе дорогу ударами ременных нагаек.
– Поберегись! Поберегись, дьяволы сонные, – кричали они, стегая поочередно то своих коней, то зазевавшихся горожан.
Ошалевшие от шума, гама и неразберихи сотники и десятники никак не могли отыскать свои подразделения. Атаман со старшинами был уже на валу, расставляя по боевым постам прибывавших из городка людей и распоряжаясь обороной. Пушки гремели, не умолкая. Посылали в степь горячие заряды картечи и каленые ядра. Укрывавшиеся за наполненными землей плетеными фашинами казаки стреляли в степь из ружей. В ответ им из темноты жужжали смертельными осами меткие татарские стрелы с орлиным оперением. Обмотанные паклей и подожженные, они перелетали через вал и вонзались в городке в деревянные строения. На улице то здесь, то там занимались пожары, которые выскакивали тушить простоволосые, в одном исподнем казачки.
– Ружье мне, ружье мне, господин атаман! – Ванька Зарубин, чуть не плача, тряс войскового атамана за рукав форменного чекменя. – Прикажи вооружить молодежь, господин атаман. Мы им, нехристям!..
– Отстань, молокосос, – гневно отмахивался от назойливого пацана войсковой. У него полно