про мыло узнала или так ляпнула?..
Глава 4. Пятничный намаз
В мечети было многолюдно, шумно. Жума – пятничный намаз – еще не начался, и мусульмане, ожидая второго азана[7], толпились во дворе небольшими группами. Вокруг невысокого человека, похожего на разукрашенный пузатый бочонок, собрались бухарские сарты. В пестрых полосатых халатах и с белыми тюрбанами на головах они напоминали сказочных рыб, плавающих возле затонувшего с богатствами пиратского корабля. Сарты то доставали из своих бездонных карманов какие-то бумаги, то вновь их убирали, то вдруг закрывали голову руками – причитали.
Человеком в центре круга был Джалил. Уже лет десять, как он был главой общины сартов в Акмолинске, совмещая этот пост с собственной торговлей и должностью главного смотрителя на городском базаре. Если последние два занятия приносили Джалилу доход и уважение в обществе, а также существенные вливания со стороны желающих торговать на хорошем месте в хороший день, то первый, выборный, пост (и не откажешься же) больше доставлял суеты и нервотрепки.
Вот и сейчас, когда с минуты на минуту имам поднимется на минбар[8] и начнет читать пятничную проповедь, он вынужден слушать споры и крики о долговых расписках: Юсуф не отдал Юсупу; Фаузайми просрочил день; Хасан убегает от Рахима. «О Алла, – Джалил закатил глаза, – дал ты мне наказание». Он в сотый раз подумал о том, что быть главой у сартов – сущий ад. Другое дело – у башкортов, или уйгуров, или тех же касимовских татар, на чьи деньги построена эта мечеть, да хоть у казанлы[9] – куда ни шло, но раз он сам сарт, кто даст ему стоять над казанлы? Хуже, наверное, только быть старшим в слободе! У тех вообще не принято решать вопросы в своем кругу, чуть что, на люди выносят – позор один. Орут, бегают, рожи красные, араком все дела решают. А пьяный какие дела решишь? Кого услышишь? Нет… лучше уж среди своих разбираться.
Джалил, взяв протянутую ему бумагу, пробежался по ней своими крупными, как у совы, глазами.
– Ну вот! Я сколько раз говорил? – он обвел всех взглядом.
Сарты, вмиг перестав галдеть, успокоились. Стали внимательно слушать.
– Говоришь вам, говоришь! Одно и то же! Зачем ты, – Джалил ткнул пухлым указательным пальцем со сверкавшим на нем рубином в высокого сарта, – зачем ты, Шахар, дал в долг ему… бухарскому, в долг! Да еще с распиской? – Он перевел палец в сторону еще безусого юноши в цветастом халате. – А ты зачем расписку с Ахмеда взял? Не знаешь его? Не видел никогда раньше? Ваши отцы не вместе сюда пришли? Лавки у вас не друг напротив друга стоят? Не один товар от Халила получаете? Стыд есть у вас? Раз харам не страшен…
Круг молчал. Шахар тоже молчал, виновато опустив голову.
– Вам некому больше давать в долг? – перешел на шепот Джалил. – В Акмолинске никого другого не осталось? Что молчите? И не бегайте больше ко мне… Если кто своим дает – не буду решать. Сами разбирайтесь!
– А кому давать? – Шахар наконец поднял голову и, сложив руки на