и дорога, освещенная солнцем, ведущая вглубь леса. Раньше я перед сном всегда с удовольствием разглядывала сюжет в рамке. Место казалось мне невероятно знакомым. Сейчас в пейзаже я узнала Седую Заимку. Но отчего-то геометрия стены и картины была нарушена. Или репродукция весела криво? Надо встать и срочно поправить. Тем более что с полотна меня уже звал к себе Алексей… И нестерпимо захотелось ступить голыми ногами на залитую солнцем дорогу, утопить ступни в пыли, как в мягком ворсе ковра, и очутиться в болеутоляющих Лешиных объятьях. Я с великим трудом отняла от подушки тяжелую, как гиря, голову, но подняться так и не смогла.
Родители, как и обещали, вернулись только под вечер. Я, совсем обессилившая от жара, через пелену фантасмагорических видений, непрерывного стука в голове и шума в ушах, слышала, как они ругались.
– На черта мы только поехали? Ребенка больного одного бросили. Это все ты! Тебе ж непременно надо было все места посетить, где Владимир Ильич отметился…
– Сама же говорила, надо поклониться истории, чтобы совесть потом не мучила.
– Как раз теперь-то и мучает. Дочь с температурой под сорок одна весь день пластом лежала, а мы в это время по каким-то вшивым горкам лазали.
– Я же не знал, что все эти шалаши и горки – чистой воды охмурение доверчивых граждан, – оправдывался папа.
Стоп. Где-то я это уже слышала. Нынешней ночью я узнала об удивительной особенности местных жителей. Здесь каждую горку, каждый выступ, каждую впадинку нарекают именами, а потом объект непременно обрастает легендами.
– Ты будто Ильфа и Петрова не читала. Там такие же идиоты, как мы, рвались своими глазами на пресловутый.
«Провал» поглядеть. И даже не догадывались, что их, дураков, разводят.
– Ну, мать, ты загнула! То «Провал», а то – вождь мирового пролетариата. У нас, между прочим, даже путевка называется «по Ленинским местам». Лично я себя идиотом не считаю.
– Значит, я одна идиотка. Пусть так, – обиделась мама.
– Ладно, Люция, успокойся. Проехали, – примирительно сказал папа. – Я за фельдшером побежал… Ирина, ты со мной?
Мама подсела ко мне на кровать. Она мочила в тазу свернутое полотенце, слегка отжимала и клала мне контрастный компресс на пылающий лоб. Эта процедура сразу воскресила меня.
– Водички попить?
– Только похолоднее, мамочка.
– Похолоднее ей! Горло краснющее. Еще и гнойное! Небось, вчера ледяной воды из ручья нахлебалась? На, пей потихоньку. Глотать-то больно?
– Так себе. Знаешь, мам, от горла хорошо помогает варенье из лепестков роз.
– Ой! Не пугай ты меня, ради Бога. Ты и в бреду все какого-то розового варенья просила… Полина, я что еще спросить хотела… Мы когда с отцом только зашли, ты все какого-то Лешу звала. Это кто?
Крепко же меня плющило, если я целиком и полностью контроль над собой потеряла. Тут меня, чуть тепленькую, врасплох и застали. Оказывается, болезнь может вышибить из колеи не только