небритой щекой или просто прижать его к сердцу. Въезд к башням Гондора теперь украшала стелла с надписью: «Город трудовой доблести».
«…Жизнь постепенно нормализуется. Мы открыты для диалога со всеми заинтересованными сторонами, со всеми, кто ценит мир, ценит жизнь, ценит дружбу, на позициях ценностей всего мирового сообщества, всего содружества наций…»
– Кто-нибудь выключите эту срань, – не выдержал кто-то в углу.
Хиератта стоял с двумя блюдами на широко расставленных в стороны руках, не зная, как протиснуться в самый дальний, тихий, темный конец с одинокой свечой, не побеспокоив сидевшего эльфа.
– Я ждал вас, – произнес эльф, открыв глаза. Он смотрел, как смотрят на вещь, бесполезность которой понятна еще на подходе, но он, несмотря ни на что, выполнит то, зачем пришел в этот чуждый ему мир. В его глазах была такая смертельная усталость от жизни, что у Хиератты пропал прежний аппетит. Когда у кого-то рядом такой взгляд на жизнь, просто невозможно строить планы на ужин.
4
– Я слушаю очень внимательно, – сказал я, усевшись и запустив вилку в ближайшую тарелку.
– Ходят слухи, что вы не из мира Железных Колес.
– Да ну, – удивился я. – То же можно сказать про половину сидящих здесь.
– И ходят слухи, – продолжал эльф, – что вы разрушаете миры.
– Да, – кивнул я, засучивая рукав. – И поэтому я работаю водителем лесовоза.
Я думал.
Если такие вещи пришли в голову одним, то сколько времени понадобится, чтобы то же самое пришло в голову кому-то еще? И как много времени нужно, чтобы результаты этих умозаключений достигли ушей Животновода? Этот мир и в самом деле мог быть непредсказуем. Им явно никто не помогал. К этому они пришли сами.
– Мы этого не понимаем, – ответил эльф. – Нам это не важно. Говорят, что вы бог совсем иных миров, сосланный в этот как вид наказания.
– Как вы меня раскусили, – заметил я. – И вы в это верите?
– А вам что больше нравится? – спросил эльф. – Нам это не важно. Важно только, что наш древний мир погибает. Мы долго живем и у нас очень длинная память. Хорошее мы помним долго. Плохое не забываем никогда.
Эльф замолчал. Он сидел, как сидят, одинаково спокойные в смерти и сиянии жизни, готовые с равным равнодушием встретить и то, и другое, но уверенные, что им дано больше, чем способен унести на своих плечах весь прочий мир. Лесной народ эльфов, раса вечно беззаботных, широко известная даже за пределами Внеземелья своей беспечностью, детским смехом, легкостью на подъем и умением оставаться невидимой, пока это входит в их планы, больше не улыбалась.
– Вы же мне не угрожаете? – спросил я с любопытством, двигая челюстями и глядя на редкое явление местной природы, сидящее прямо напротив. – Мне просто интересно. Согласно вашей же логике, какой смысл угрожать тому, кто сдвигает миры и решает, как долго им жить?
Эльф покачал головой.
– Я предупреждал там у себя,