утомленно. У меня было ощущение, будто я ошибся дверью. – Что-то непохоже, чтобы вас беспокоили материи, соизмеримые с вечностью.
– Нас зовут бессмертными от незнания, – отозвался Эльф. – Надо же как-то назвать то, чего не понимаешь. Но мы – всего лишь народ, который лучше других знает, что такое смерть. Она далеко не всегда встречает своего врага лицом к лицу. Когда она знает, что шансы у нее невелики, она добивается своего окружными путями. Всего лишь каплей сомнения. Эта капля – как отравленное зерно. Оно не прорастает вдруг и его действие может быть незаметно глазу. Но, раз пустив корни, оно уже не остановится, и… – Эльф замолчал. – Впервые за долгое время некоторых из нас посетило сомнение. И это дорого обошлось всем остальным.
Он закрыл глаза, словно стал выдыхаться.
За столами по-прежнему бубнили. На нас никто не обращал внимания.
Эльф сказал:
– Через Лес тянут железную дорогу… Кажется, это так называется. Это его деревья вы возите по Периферии, из которых делают бумагу. Если перекрыть движение вагонов хотя бы ненадолго, мы выиграем время.
Здесь все слышали про новую железнодорожную магистраль.
– И что потом? – спросил я. Это было жестоко, но я уже не мог остановиться. – Насколько я знаю, в вагонах гуманитарная помощь.
– Если это так можно назвать, – ответил эльф, с усилием размыкая губы. – Эшелоны идут в двух направлениях. Со стороны нашего мира в направлении того, что они называют «центром». И со стороны «центра» в направлении к нам. От нас уходят эшелоны с нефтью. К нам идут эшелоны с отпечатанными в «центре» книгами.
Да, подумал я, об этой программе просветительской миссии мы тоже наслышаны. За определенное денежное вознаграждение, купив такую книгу, из нее можно было подробно узнать, как надо правильно думать. В моем представлении все эти приоритеты и их приоритетные проекты не имели ничего общего с разумной силой и были движимы одной сведенной до простого сплоченного импульса идеей, как москиты. И, как все москиты, они старались не заглядывать слишком далеко в будущее. Опыт других их ничему не учил.
Я сложил на краю стола локти.
– Ну, и что я сделаю, – спросил я без всякой радости. – Стану пускать эти вагоны с макулатурой под откос?
Я уже знал, чем закончится этот день. Об аномально участившихся на новой магистрали горных оползнях, каменных дождях, грязевых паводках и заваленных горных туннелях слышали все.
– Это мы делаем сами.
– Вы понимаете, что Животновод это без внимания не оставит? Он зачистит все деревни, каждую опушку и каждую дырку, названия которых только разглядит у себя на самой большой карте.
– Он уже это делает. Тому, кого вы называете Животноводом, не нужен повод. У нас его зовут «Коротким». Кстати, почему «Животновод»?
– Не знаю, – ответил я сухо. – Может, потому что его население – поголовье рабочего скота. Тупое население – преданный друг диктатуры. Его нацию называют цивилизацией насекомых – результат кропотливой генетической селекции. Насекомое – идеальное решение в противостоянии