что застыл? Пойдём, вон кафе, – сказала ему Ольга, сноха покойного.
«Кафе»… Какое сладкое слово, от него веяло теплом и пищей, вкусной, сытной. Ведь мало того, что он замёрз, как герой войны Карбышев, так ещё к тому же в добавок не ел почти сутки. Во-первых, Рождественский пост, да к тому же его самая строгая часть – последняя неделя. Во-вторых, со вчерашнего дня в дороге и как-то не пришлось… Да и вообще найти в пути вот так вот запросто постную еду не так-то просто, да в общем-то особо и не предлагали. Как там сказано? «…Много званых, да мало избранных…». Санёк взглянул, куда через сугробы направилась немногочисленная траурная процессия, поскальзываясь на льду и поддерживая друг друга, чтобы не упасть. Обычная серая пятиэтажка, в центре которой вход в подвальное помещение с полукруглой аркой и вывеской, на которой написано эдаким размашистым подчерком «с претензией на каллиграфию»:
Кафе «Надежда».
Интересное название заведения для поминок. Какая уж тут надежда, когда все надежды уже кончились, осталась одна безнадёга. Не знавший ни крошки хлеба со вчерашнего дня желудок грустно заскулил и его свело голодным спазмом. Как-то раньше и не думалось о еде, не до неё было, а тут смотри, естественный инстинкт проснулся. В Саньке боролись между собой только два желания – согреться и поесть. Вот скажи ему сейчас: «Выбирай, вот тебе кусок золота на одной чаше весов, а на другой – тёплый камин и вкусный ужин», он без сомнения выбрал второе. Хотя… Ещё надо посмотреть, какого веса тот кусок золота. Он стал догонять спускавшихся в подвал-кафе на поминки родственников.
– «Нажрался, как дурак на поминках», – всплыла в голове народная мудрость.
Ох. Как ему хотелось сейчас стать тем самым дураком и нажраться самым беспардонным образом на тех самых поминках. Прямо перед глазами стояла огромная глубокая тарелка со вкусной, дымящейся, почти горячей, кутьёй – белым рисом с изюмом. Он не часто бывал на похоронах и поминках, по пальцам можно пересчитать, но из своих скудных воспоминаний помнил, что уж чего-чего, а кутьи-то всегда там хоть отбавляй. Санёк прямо физически чувствовал её запах, смаковал вкус, осязал её. Еле передвигая отмороженные ноги, он спустился в чрево кафе «Надежда».
Видно было, что это место общественного питания довольно старое, побитое временем, нечто среднее между деревенским или придорожным кафе и городской разливайкой. Ремонта тут, разумеется, не было лет уж как н-цать. Хотя, по всей видимости, в девяностые оно знавало лучшие времена, благодаря чему сохраняло остатки интерьера. На встречу вышли, застёгиваясь, две женщины бальзаковского возраста. Они громко переговаривались и смеялись, видимо были «под шафэ».
– Событиев-то у людей, событиев сколько! – как говорил старик Адамыч в незабвенном фильме «Старый Новый год».
В «Надежде» было несколько залов, пара, поменьше, налево, один, покрупнее, направо. В маленьких залах отмечали какое-то событие – день рождение или другую