в себе способность к любви, а в последнее время привык к веселой компании Друна и Глинет – и даже к обществу молодого короля Эйласа.
Меланкте? Шимрод неопределенно хмыкнул. В применении к Меланкте слово «любовь» звучало в высшей степени сомнительно. Красота вызывает восхищение и эротическое влечение; таковы ее естественные функции. Но сама по себе красота не порождает любовь – уверял себя Шимрод. Меланкте – лишь оболочка, пустая внутри. Меланкте – теплый, дышащий символ огромной власти, не более того. Она считает его образ мыслей чрезмерно интеллектуальным? Шимрод презрительно крякнул. По ее мнению, он не должен думать?
Шимрод продолжал пить чай. Настала пора порвать с этой одержимостью и вплотную заняться выполнением программы Мургена. Предстоявшая работа могла оказаться сложной и опасной – возможно, он еще будет с сожалением вспоминать о безмятежной, праздной тишине.
Мурген предупреждал: «Тамурелло не преминет заметить вмешательство! Ты бесцеремонно нарушишь его планы и навлечешь на себя его гнев! Не заблуждайся на этот счет – с его точки зрения, это непростительно. Он найдет способы возмездия, явные или тайные: готовься к самым неприятным неожиданностям!»
Шимрод поставил кружку и отодвинул ее – чай больше не успокаивал его. Он открыл дверь в кабинет, растворил в воздухе стражей-фантомов и зашел внутрь. Все в лаборатории взывало к вниманию, к продолжению прерванных занятий. На большом столе посреди помещения громоздилось разнообразное имущество, конфискованное в Тинцин-Фюрале: тавматургическое оборудование, магические материалы и принадлежности, книги. Все это предстояло просмотреть и классифицировать – кое-что сохранить, остальное выбросить.
Первоочередной и важнейшей задачей была подготовка предписанных Мургеном средств, позволявших вести постоянное наблюдение за Тамурелло. Эти устройства, чье воздействие Тамурелло не мог не заметить рано или поздно, должны были удерживать чародея от дерзких и вредоносных выходок. Так рассуждал Мурген; Шимрод не мог найти в его логике никаких изъянов, хотя по сути дела Мурген заставлял Шимрода играть роль блеющей овцы, привязанной в джунглях к дереву, чтобы приманить тигра.
Мурген отмахнулся от опасений Шимрода:
– Тамурелло давно пора приструнить; выполнение нашего плана произведет желаемый эффект.
Шимрод выдвинул еще одно возражение:
– Когда Тамурелло почувствует ворошту[11], он просто-напросто начнет применять другую тактику или придумает какой-нибудь изощренный способ уйти от слежки.
– Тем не менее он откажется от грандиозных предприятий – а он их замышляет, и эти замыслы создают угрозу, масштабы которой не понимает сам Тамурелло.
– Тем временем он будет развлекаться, причиняя нам как можно больше неприятностей, но так, чтобы его нельзя было поймать с поличным.
– Мы взвесим тяжесть его преступлений и подвергнем его соответствующему наказанию – после чего