глазами.
– Кажется, я обращаюсь к милой Марианне? – моргая, проговорил Йен.
Его голос оказался одновременно скрипучим и тоненьким, что снова раздражающе подействовало на него.
– Точнее, к Элинор, – раздался от двери голос Сары Кларк. – Она слишком практична, чтобы быть Марианной. Когда Уиллоби в последний раз вернулся к ней от одной из своих пассий, она пнула его в морду.
Решительно настроившись не показывать облегчения, вызванного знакомым голосом, Йен бросил косу, чтобы почесать свинье за ушком.
– Какая смелая дама, – проговорил он.
В награду ему раздалось хрюканье, а затем она ткнулась пятачком в его плечо. Настала очередь Йена заворчать, потому что от этого толчка острая боль пронзила его бок.
– Что вы здесь делаете? – спросила Сара Кларк, по-прежнему стоя у двери. – Я искала вас ночью.
Йен осторожно пожал плечами:
– Одно из моих достоинств – умение казаться невидимым.
– Конечно. – Ее голос был сух, как пыль.
Йен совершил ошибку, подняв глаза, чтобы посмотреть, как Сара идет к нему. Утренний свет внезапно осветил ее тело. Ее волосы, прежде показавшиеся ему мышино-серыми, теперь золотым нимбом сияли вокруг нежного лица, а движения были полны грации. Она не была красавицей. Ее внешность можно было бы назвать скромной. И все же она сразила его наповал – как удар грома.
Ее лицо, такое непримечательное, внезапно оказалось мягким и женственным, рот был безупречной формы, и его хотелось целовать. У нее был закругленный подбородок с легким намеком на ямочку. Ее груди, которые Йен и не заметил прежде, скрытые под практичным коричневым платьем, теперь неумолимо привлекали его внимание. Эти груди хотелось гладить и беречь, они должны поддерживать мужчину, когда мир становится слишком тяжел для него.
Когда она подошла ближе к Йену, он увидел, что в одной руке она держит ведро, а другая ее рука, которую она подняла, чтобы поправить волосы, дрожит. Значит, холодный голос – всего лишь притворство?
Приглядевшись, Йен увидел, что у внешних уголков ее глаз расцвели едва приметные морщинки, а весьма пухлые розовые губы так сильно сжались, что стали почти плоскими. Она была огорчена.
Ему захотелось заключить ее в объятия. Сделать так, чтобы напряжение, сковывавшее ее плечи, исчезло, а на лице появилась улыбка. Ему хотелось погладить щеку Сары, распустить туго затянутые в узел волосы и заверить ее, что все будет хорошо.
Неожиданно желание накрыло его, как половодье накрывает реку, его холодное тело запылало, как будто он лежал под жарким испанским солнцем… Должно быть, это лихорадка, с отчаянием подумал Йен. Ничем другим объяснить такую реакцию нельзя. Ему нравятся женщины. Их у шотландца было достаточно, и о некоторых он сожалел. Но он еще не встречал такой, при виде которой почувствовал бы себя сраженным наповал, как мальчик – при виде своей первой молочницы.
Сара приближалась к нему, на ее лице застыло настороженное выражение. Сердце Йена забилось