Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала
политику «перехода», построенную на предположении, что результат беспрецедентного эксперимента по трансформации общества может быть известен заранее.
Как мы говорили, во второй главе рассказывается об эволюции общественных наук, начиная с классической политической экономии. Сейчас же мы вернемся к вере в возможности и собственный интерес, а также к вопросу о том, как эта вера ведет к повальному дерегулированию. Разумно ли предполагать, что один и тот же набор мер по либерализации экономики может оказывать одинаковое воздействие на любую страну независимо от ее исторического наследия и культурного контекста?
Лидеры и отстающие
Если бы мир действительно функционировал согласно стилизованным правилам из учебника по экономической теории, многое в нем было бы иным, в частности, мы могли бы с полным правом ожидать наступления конвергенции. Даже если вначале ситуация в каких-то странах была бы не слишком удачной, освобождение торговли могло привести к выравниванию цен на факторы производства, а возросшая мобильность как труда, так и капитала должна была способствовать улучшению аллокации факторов производства, что привело бы к сокращению разницы в экономической эффективности, богатстве и благосостоянии. Однако если мы посмотрим на то, как развиваются события в реальном мире, мы найдем очень мало свидетельств того, что такая конвергенция действительно происходит.
Глядя на опыт последних двух веков, мы видим два выдающихся паттерна, которые подтверждают наши слова. Первый паттерн – это необычайный скачок развития, по следам которого были написаны такие книги, как «The Rise of the West» («Возвышение Запада»)[71], «The Rise of the Western World» («Подъем западного мира»)[72], «The Unbound Prometheus» («Освобожденный Прометей»)[73], «How the West Grew Rich» («Как Запад стал богатым»)[74], а также «The Origins of Capitalism and the “Rise of the West”» («Происхождение капитализма и “возвышение Запада”»)[75]. Второй паттерн – это неудачные попытки менее успешных стран нагнать Запад, соревноваться с его успехом или даже имитировать этот успех. Такие неудачные попытки породили несколько пренебрежительное выражение «The West and the Rest» («Запад и все остальные»)[76].
В то время как XIX в. был временем колониализма и империализма (факторов, которые впоследствии стали считаться причиной отсталости стран третьего мира), только в XX в. пропасть между богатыми и бедными, или между Севером и Югом, разверзлась по-настоящему. По расчетам Энгаса Мэддисона, еще в 1820 г. средний уровень валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения в тогдашних «недоразвитых» странах составлял около половины аналогичного показателя в развитых странах. Однако к 1998 г. «пропасть в развитии» выросла ни много ни мало в 7 раз. Если сравнить Соединенные Штаты и Африку в этот период, увидим, что пропасть разрослась до достойного сожаления соотношения 20:1 и продолжала расти[77].
Как объяснить эти явления? Перед нами встают две непростые