Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала
type="note">[86].
Третий – возможно, самый пессимистичный – вывод касается плачевных результатов, достигнутых «нестабильными» странами. Наперекор всеобщей вере в конвергенцию и догоняющий рост сегодня мы наблюдаем мир, четко поделенный на победителей и проигравших. Ландес в присущей ему прямолинейной манере описывает ситуацию следующим образом: «В мире есть три типа стран: страны, в которых люди тратят много денег на то, чтобы похудеть; страны, в которых люди едят, чтобы жить; страны, в которых люди не знают, как и когда они в следующий раз поедят»[87].
Посреди растущего пессимизма по поводу возможности стимулировать развитие в странах третьего мира в хаос внезапно окунулись страны второго мира. Когда Советский Союз и страны Восточной Европы, в которых господствовало централизованное планирование, погрузились в кризис, этот кризис показался многим «окном возможности» для внедрения «системных изменений». Надежды возлагались преимущественно на силы, заключенные в возможностях и собственных интересах, и высвободить эти силы должно было дерегулирование.
Хотя напрямую никто этого никогда не говорил, временами казалось, что «вашингтонский консенсус»[88] о том, как нужно проводить реформы, был основан на убеждении, что сочетание демократии, рыночной экономики и верховенства закона представляет собой некое естественное исходное положение дел в обществе. Если двигаться из этого состояния, успех будет гарантирован при условии устранения всех помех. Заявления, сопутствовавшие реформам, отчетливо отражали это убеждение. К примеру, выражалась надежда на то, что «грабительскую руку» государства можно будет одеть в «бархатную перчатку» приватизации[89].
Однако результат оказался весьма далек от ожиданий. Вместо того чтобы продемонстрировать стремительное восстановление экономики и догнать Запад, все страны с экономикой переходного типа погрузились в переходный кризис, за которым последовали общественные пертурбации, иногда весьма и весьма серьезные[90]. В случае Российской Федерации ВВП страны только к 2007 г. сумел доползти до уровня 1990 г.[91] Очевидно, что где-то была допущена ошибка, причем крупная. Вопрос в том, что же это была за ошибка.
Выступая в вашингтонском Центре имени Вудро Вильсона в июне 1997 г., глава Федеральной резервной системы Алан Гринспен вынес следующий вердикт вере в системные изменения и шоковое дерегулирование рынка: «Значительная доля того, что мы считали само собой разумеющейся частью нашей свободной рыночной системы и называли человеческой природой, оказалось вовсе не природой, а культурой»[92]. В следующих главах у нас еще появятся основания вернуться к такому пониманию «культуры».
Сейчас мы можем завершить эту тему, отметив, что реальность как в странах третьего мира, так и в «переходных» странах бывшего СССР разительно отличается от того, чего мы могли бы ожидать, исходя из веры в возможности