профессиональный интерес вызвало моё знакомство с Кастером. Я сказал ему, что это бесполезно, что прошлое для меня закончилось в Аппоматтоксе.
– В Седьмом полку есть подполковник Кастер, сэр. Это, наверное, он? – сказал вернувшийся ординарец.
– Да, конечно. Значит, Кастера наконец-то вернули в строй, а? Он проделал долгий путь. Последнее, что я слышал, это то, что он до сих пор не получил своё военное звание, две звезды, кажется. И еще новый полк. Ну, вот тебе и кавалерия. Все сливки, что есть в армии, достались чёртовой пехоте.
– Прошу прощения, полковник, – предположил я. – Я не узнал о его местоположении.
– Конечно, не узнали. Говорите громче, Симпсон. Где он?
– Форт Райли, сэр. Канзас.
– Хорошо. Вот и всё.
Когда мы с командиром расстались, я попросил разрешения отдохнуть два дня в форте, прежде чем отправиться на поиски Кастера, а также разрешения оставить там своих запасных лошадей.
– Естественно. Какого черта. Делайте, что хотите. Мы же друзья, знаете ли. Маркитант должен быть рад получить лошадей.
Мы пожали друг другу руки, и чувства с моей стороны были искренними. Несмотря на все свои недостатки, полковник Кэррингтон был хорошим человеком.
Несколько слов о моих запасных лошадях. В форте Ларами, на деньги, оставшиеся от игры в покер в Канзас-Сити, я перебрал стадо из полутора тысяч шайенских лошадей, купив трех кобыл для Хуссейна. Когда пришло время продать или кастрировать этого старого дьявола, я не мог ни расстаться с ним, ни видеть, как угасает его злая кровь.
Итак, все кобылы, тщательно отобранные с учетом арабских особенностей, были получены и предоставлены Хусейну. Это были красивые лошади, две медно-каштановых и одна ярко-гнедая породы, у всех были отчетливо видны рельефные морды, короткие спины и изящный костяк испанских турок, берберов и арабов, чья кровь текла во всех огромных стадах индейских лошадей.
Мне было очень не по душе разрушать племенной завод Хуссейна, но Гири убедил меня, что и жеребец, и кобыла – неподходящие скакуны для разведки в индейских землях, поскольку и тот, и другая склонны ржать, когда рядом пройдёт другая лошадь, что может быть, как вызовом, так и приглашением. Как бы то ни было, теперь я позаботился о своих кобылах, взял один из двух дней отдыха, о которых просил, собрал вещи и отправился на поиски Желтоволосого.
Как только форт скрылся из виду, я испытал приступ «индейского предвидения», которое быстро становилось частью моего характера жителя пограничья. Я повернул на север, срезая путь через всю страну к долине реки Языка. В качестве оправдания, не желая признавать, что становлюсь зависимым от предчувствий, я сказал себе, что хочу в последний взглянуть на этот большой военный лагерь, прежде чем отправиться на юг. Я ехал весь день, держась небольшой долины, которая тянулась параллельно долине реки Языка, и весь день меня не покидала мысль о том, что над фортом Фил Кирни нависла катастрофа.
К вечеру я был в пятидесяти милях к северу от форта и в пяти милях к востоку от ряда лагерей, расположенных вдоль реки Языка. Оставив Хусейна стреноженным в густой ольховой