уж эти богачи со своими игрушками.
А теперь… теперь я смотрю на этот недостроенный бассейн. Только вокруг повсюду брызги крови: и на каменной кладке, и в самой глиняной яме, внутри…
Поначалу мои глаза отказываются воспринимать то, что видят перед собой. Неестественно изогнутые руки и ноги, окровавленные тела, остекленевшие глаза… В яме лежит более дюжины человек.
Боже милостивый! Нет, пожалуйста, нет!
К горлу подкатывает тошнота, и я начинаю вырываться изо всех сил.
Не для того я столько времени обманывала смерть, чтобы все закончилось вот так.
Элоа кидается на стражников, словно дикая кошка, осыпая их бранью.
Один из стражников выпускает ее, и на мгновение мне кажется, что ей вот-вот удастся освободиться. Но тут мужчина вытягивает из висящих на бедре ножен кинжал.
– Пожалуйста! – уже плачет Элоа. – Я сделаю все что уго…
Он пронзает ее насквозь – раз, другой, третий, прежде чем она успевает закончить свою мольбу о сохранении жизни. Кровь хлещет, я кричу и пытаюсь вырваться из рук держащих меня мужчин, чувствуя себя рыбой на крючке.
Они убивают ее. Прямо у меня на глазах. Я все кричу и кричу, глядя, как Элоа истекает кровью.
Тут-то в меня и входит первый нож – в тот самый миг, когда я смотрю, как умирает моя подруга. На мгновение мои крики прерываются: удар застает меня врасплох. А стражники раз за разом вонзают ножи теперь уже в мое тело.
Я уже не могу дышать от боли. Ноги подгибаются, по телу стекают теплые струйки.
Черт, больно! Такого я еще никогда не испытывала. Я хочу закричать, но от нестерпимой боли перехватывает горло.
Я обвисаю в руках стражников. Они хватают меня за ноги и отрывают от земли. Все кружится перед глазами, и мне наконец удается издать мучительный стон, а мое тело уже раскачивается в воздухе – взад-вперед, взад-вперед.
– Раз… два… три!
Мужчины отпускают меня, и на секунду я оказываюсь в невесомости.
А потом ударяюсь о дно ямы.
Кажется, я теряю сознание от боли, хотя с уверенностью сказать трудно. Меня затягивает в воронку агонии и бреда. Сил не хватает на то, чтобы сосредоточиться на чем-то еще, иначе я, наверное, заметила бы цвет неба над головой или силуэты мертвецов вокруг. Может быть, даже попыталась бы подвести итоги своей короткой несчастливой жизни или надеялась бы наконец-то снова увидеть родных.
Но все мысли вытесняет боль, и я не замечаю ничего, кроме того, как мне холодно и как трудно дышать.
Сознание у меня мутится, глаза закрываются.
Это конец.
Я чувствую, как смерть вползает в мои кости. В такие моменты люди обычно собираются с силами и борются за жизнь.
А я нет.
Я сдаюсь.
Глава 4
Мне снова снится все тот же повторяющийся сон: Голод идет по полю сахарного тростника. Его рука лениво висит вдоль тела, кончики пальцев касаются стеблей. Под его прикосновением они тут же съеживаются и чернеют. Тлен распространяется вокруг него, пока не засыхает все поле.
Жуткая