когда-нибудь пробовали завтракать с камином? Нет, не в комнате с камином. А именно с камином. Вы сидите за длинным столом, а напротив вас камин. Камин не горит, он просто есть. Вопрос, слава Богу, не появился, но у меня было подавленное настроение. Мне всё казалось, что происходит нечто ужасное: люди, умершие люди уже прошедших эпох возникают из камина, восстают из пепла, смотрят на меня, улыбаются, берутся за руки (мужчины и женщины, разумеется) и выходят в Выставочный Зал. И вроде бы в Выставочном Зале играет оркестр и кто-то выкрикивает: «Мы в восхищении!»
Это было так жутко, что я прекратил есть яичницу со сковородки и прошёл в Выставочный Зал. Там, разумеется, никого не было. А мертвецы перестали выходить из камина.
И вот когда я вернулся и продолжил есть, в Столовую влетел с письмом в клюве Гуамоко. Он шумно взмыл под потолок, завис там, а полуголая женщина, вышедшая только что из камина, явно посмотрела на птицу под потолком.
«Она его видит?» – мелькнула у меня мысль.
Дальше я подумать не успел, поскольку Гуамоко приземлился точно передо мной, плюнул письмом в меня и гаркнул:
– Александр Иванович срочно потребовал, чтобы ты ехал к Коровьеву!
Я тут же бросил вилку и вскочил.
– Чего? – опомнился я. Гуамоко покосился на меня, потом на камин, где всё ещё стояла эта странная дама и изо всех сил прокричал:
– Рано!
– Чего рано? – спросил я. Странная дама ничего не спросила. Она ушла в камин и больше оттуда никто не появлялся. А в Выставочном Зале утихли те звуки, которые мне казались. Гуамоко перестал быть сбивчивым. Я сел.
– Это письмо от Александра Ивановича к некоему Коровьеву. Этот Коровьев – банкир. У него есть и сто четырнадцать тысяч и даже больше. Надо отдать ему это письмо, он должен помочь!
– Фух, – выдохнул я. – Так, а где искать этого Коровьева?
– Конверт за-про-г-рам-ми-ро-ван, – произнёс Гуамоко.
– Что это значит?
– Когда ты будешь идти, читай надписи на нём. Они приведут тебя в нужное место.
Я взял конверт и повертел его со всех сторон.
– Для активации необходимо выйти из Дома.
Видимо, надо с ним выйти из Музея, решил я.
Делать было нечего, это был какой-никакой шанс. Я поднялся к себе, оделся в то, в чём пришёл сюда, закинул рюкзак за спину.
– Я с тобой не пойду, – сказала птица.
– Да, будет странно, если я буду ходить с говорящей птицей по городу, – согласился я. Птица ничего не ответила. Обиделась она что ли?
5
Действительно, стоило мне сделать шаг за порог, как на адресной стороне конверта тут же возникла надпись:
Иди прямо
Музей стоял на холме. Идти прямо пришлось вниз. Как только я упёрся в стеклянную витрину во всю стену довольно милой булочной, конверт написал:
Поверни налево
Я повернул. Тут требовалось пройти в арку, за которой оказался двор с детской площадкой. Неба не было видно, вокруг были только окна квартир.
Пройди сквозь детскую площадку
Я прошёл. Там дальше была ещё одна арка, пройдя в которую, я