этим, уже вторым за один день, предложением. А затем, дорогая, не успела я и рта открыть, как он разразился целым потоком любовных признаний, сложив к моим ногам сердце и душу. Он был столь искренен, что я никогда больше не буду думать о весельчаках как о людях беспечных и не способных на глубокое чувство.
Похоже, он что-то заметил в выражении моего лица, так как вдруг замолчал, а потом заговорил по-мужски, с таким пылом, что я, наверное, полюбила бы его, если б мое сердце было свободно:
– Люси, знаю, у вас чистое сердце. Я не сидел бы здесь и не говорил с вами о том, о чем говорю сейчас, если б не был уверен, что вы девушка смелая и искренняя. Скажите мне откровенно: есть ли у вас кто-то в сердце, кого вы любите? И если есть, я никогда вас больше не потревожу и останусь, если позволите, вашим верным другом.
Дорогая Мина, почему мужчины столь благородны, хотя мы, женщины, далеко не во всем достойны их? Ведь я только что едва ли не высмеяла этого великодушного, истинного джентльмена. Я заплакала… Боюсь, дорогая, это очень сентиментальное письмо, но у меня действительно тяжело на сердце. Ну почему девушка не может выйти замуж сразу за троих мужчин или за всех, что хотят на ней жениться? Тогда не будет всех этих мучений! Но это ересь, мне не следует так говорить. Я рада, что хоть и заплакала, но все-таки сумела посмотреть прямо в смелые глаза мистеру Моррису и откровенно сказать ему:
– Да, я люблю другого, хотя он сам еще не открыл мне своего сердца.
Я поступила правильно, ответив столь искренне, он как-то весь просветлел, взял меня за руки – кажется, я сама протянула ему их – и сердечно произнес:
– Вы храбрая девушка. Лучше опоздать сделать предложение вам, чем вовремя завоевать сердце любой другой девушки. Не плачьте, дорогая! Если вы расстраиваетесь из-за меня, то не волнуйтесь: я крепкий орешек и стойко перенесу неудачу. Но если тот малый, не подозревающий о своем счастье, еще долго будет недогадлив, ему придется иметь дело со мной. Милая девочка, ваши искренность и отвага сделали меня вашим другом, а друг, пожалуй, встречается еще реже, чем возлюбленный, и по крайней мере менее эгоистичен. Дорогая моя, мне предстоит довольно грустная прогулка в одиночестве, прежде чем я перейду в лучший мир.
Прошу вас – один поцелуй! Воспоминание о нем будет озарять мою жизнь в самые мрачные мгновения. Вы можете позволить себе это, если, конечно, захотите, ведь тот, другой – а он, должно быть, замечательный человек, иначе вы бы его не полюбили, – еще не сделал вам предложения.
Этим мистер Моррис окончательно покорил меня, Мина, ведь это действительно очень мужественно, тонко и благородно для соперника, не правда ли? И притом он был такой грустный… Я наклонилась и поцеловала его. Он поднялся, держа мои руки в своих, посмотрел мне прямо в глаза – боюсь, я покраснела – и сказал:
– Милая девочка, вот ваша рука – в моей, вы поцеловали меня – какие еще могут быть залоги настоящей дружбы? Благодарю вас за вашу трогательную искренность, честность