честно сказать, новость о смерти Шмары казалась интересной только в связке с маньяком. Умри Ленка от ангины, никто бы и не заметил. Умный и добрый дядька, Пал Палыч, прекрасно понимал, что означают резкие перемены в Ленке. Ее рыжие волосы, красные губы и неумелые стрелки, подчеркивающие ее детские черты лица, на котором особенно ярко выделялись огромные детские глаза, ее неестественный смех и неуклюже вставленный в речь мат – крик о помощи, даже не крик, а писк, тонкий и протяжный, как поскуливание маленького замерзшего щенка, оторванного от теплой мамки, испугавшегося внезапного холода и одиночества. Только холод и одиночество в жизни Ленки не были внезапными, просто девчонка, привыкшая к всеобщему безразличию, вдруг попыталась взбунтоваться. Говорят, на похоронах директор плакал, держал под руки вдруг осознавшую всю горечь потери, вмиг постаревшую Ленкину мать, и утирал слезы со своего и ее лица.
Но это Палыч. Он такой. Но были и те, кто Ленкину историю начал использовать в воспитательных целях. Как-то ругая Женьку за слишком яркий макияж, наша завуч Анна Владимировна, подняв вверх тощий корявый палец, заявила:
– И вообще, Евгения, если не прекратишь разрисовываться, как папуас,
можешь закончить, как Шмарова.
Ошеломленная этим заявлением Женька, на перемене делилась с нами подробностями разговора, попутно возмущаясь, что ее сравнили со Шмарой. И мы, неокрепшие мозгами дурачки, охотно ее поддерживали, называя Аннушку дурой и идиоткой. Юность жестока, и нам тогда казалось, что Ленка во всем сама виновата. И неспроста мы так считали, многие взрослые придерживались того же мнения. Потом еще долго нас стращали тем, что раннее взросление и стремление выглядеть старше – прямой путь к очень нехорошему финалу. Так вот несчастная, никому при жизни ненужная девчонка, стала городской легендой.
А через месяц маньяк дал снова о себе знать. Новой жертвой стала женщина лет сорока, мать троих детей. Ее растерзанное тело нашли почти в самом центре города на детской площадке. Об этом убийстве говорили в совершенно другой интонации, нежели о предыдущих. Женщину жалели, маньяка проклинали. Город буквально сошел с ума: местное телевидение ежедневно выдавало новую порцию новостей, милиция стояла на ушах, город патрулировали одетые в бушлаты, промерзшие на холодном степном ветру участковые. На время город замер. Молодежь не гуляла вечерами, дискотеки и сеансы в кинотеатре отменялись. Ночная жизнь продолжалась только в единственном в городе ресторане «Шатры», где гуляли бесстрашные бритоголовые братки и разбитные девицы в ультракоротких юбках.
А еще через месяц произошел прорыв в деле. Родная тетка Ирки Кучеровой, ныне Бабенко, заявила, что вечером на нее было совершено нападение. И, что самое главное, маньяка (в том, что это был именно он, никто не сомневался) она знала. Маньяком оказался никто иной, как ее сосед Антон Бабенко, буквально позавчера вернувшийся с очередной вахты. Доблестные служители закона все просчитали, и