нас и боролся за наше воссоединение, однако этого по каким-то причинам так и не произошло. Однако я не чувствовал себя обделённым: у меня была мама, а это больше, чем у многих моих сверстников.
Мама часто делилась со мной историями своего детства. Она говорила: «Человек без памяти о предках подобен дереву без корней».
История моих предков начиналась с маленького городка Бенин. Маме было пять лет, когда всю ее семью насильно вытащили из домов и продали в рабство. Каждый раз рассказывая это, она не могла скрывать ноющую боль в сердце, и даже я не мог в такие моменты отвлечь ее от грустных воспоминаний.
«Боль не должна скрывать правду», – повторяла мама, продолжая рассказывать мне о тех событиях.
Всю ее семью: трех сестер, двух братьев и родителей, закованных в цепи, погрузили на судно, пропахшее смертью и неизбежностью, кишевшее крысами, которые то и дело кусали раненных и ослабших жертв несправедливости. Люди не могли пошевелиться, поскольку со всех сторон были задавлены друг другом, единственное, что мама могла делать – смотреть на отца Фарэя, который пытался успокоить взглядом, хотя сам был напуган. Остальные члены семьи были отправлены другим судном. Никто не знал, куда их везут, поэтому один из пленных уверенно декларировал, что скорее всего у белых дефицит с мясом, и они нашли выход, решив съесть пленников. Впрочем, для мамы реальность была гораздо больнее, чем эта выдумка. Она всегда говорила: «Лучше бы меня съели, чем заставили пожирать себя саму, ведь муки смерти рано или поздно заканчиваются, а душевная боль имеет свойство накапливаться и убивать тебя изнутри».
Когда судно пришвартовалось, всех разделили: мужчин, женщин и детей. Дед Фарэй был волевым мужчиной и под страхом смерти просил не разделять их. Однако это мало волновало работорговцев, они привыкли к таким сценам и не обращали внимание на подобных выскочек, а если те продолжали
докучать, применяли насилие. Дед Фарэй не сдавался, он взял маму за руку и сказал, что не уйдет без нее. Ифе говорит, что дед так ее любил, что предпочел смерть, нежели жизнь без нее. Работорговцы не стали церемониться и убили деда на глазах у дочери. Когда у тебя отнимают дорогого человека, тебе уже все равно, что они сделают с тобой. Больше никого из членов семьи она не видела.
В этот же день ее посадили к подгруппе здоровых и трудоспособных, поэтому на рынке рабов она стоила очень дорого. Учитывая, что она была зеленоглазой, миловидной и сильной, то за нее просили значительно больше, чем за других девочек. Маму раздели, причесали, постригли ногти, проверили зубы и заставляли улыбаться, пока покупатель осматривал ее нагую с ног до головы. Это было мучительное испытание, ведь покупателям разрешалось делать все, что им вздумается: трогать, заставлять кружиться, открывать рот, прыгать, бегать, и все должно было сопровождаться искренней улыбкой. Никого не волновало, что тебе пять лет, ты потерял семью, на твоих глазах убили отца, стой и улыбайся, пока тебя насилуют