но он так похож на него, особенно эти зеленые глаза! Я не могу смотреть на них… Они напоминают мне
обо всём, и это разрывает мне сердце, – жалобно прошептал отец, его голос дрожал от боли.
Я всегда знал, что мой отец не был таким весёлым, как дядя Питер, но и таким подавленным, словно лишённым жизни, я его никогда не видел. Его ярко-голубые глаза, которые раньше казались мне бескрайним океаном, теперь были тусклыми, как тёмное море перед бурей, готовое унести все силы и надежды.
– Пусть лучше твоё сердце разрывается, чем его, – не выдержав, с горечью прокричала мама, и её слова эхом разнеслись по кабинету. – Это не его вина, что ты взваливаешь на него все ошибки прошлого. Я устала тебя жалеть и понимать, мальчику нужен отец, и так получилось, что его отец – ТЫ, – она особенно выделила местоимение «ты», словно желая разбудить его от длительного сна, сжав в этих словах всю свою боль и ярость.
– Прости меня, Оливия, но это сильнее меня, ты ведь знаешь, как я его любил… Лиам напоминает мне обо всём, и я не могу смотреть на него, не ощущая, как снова возвращается эта невыносимая боль. Каждый раз при виде его, вся тяжесть утраты накрывает меня с новой силой. Поэтому я прячусь здесь, в этом кабинете, подальше от всего, – отец произносил эти слова так, что они прозвучали как крик души, как будто он сам осознавал всю жестокость и беспощадность по отношению ко мне, но не мог найти другого выхода.
Мама не могла долго злиться на него, особенно когда чувствовала, как сильно он нуждается в её поддержке. Она подошла к нему, обняла его, и её голос стал нежным и успокаивающим, как прежде.
– Ты думаешь, я не разделяю твоих чувств? – сказала она мягко. – Да, у него такие же глаза, как у того, кого ты любил. Но разве ты думаешь, что этот человек был бы счастлив видеть тебя таким? Он бы разозлился на тебя, если бы знал, как любовь к нему сделала тебя тенью того человека, которым ты был раньше.
– Ты права, – тихо ответил он, как будто сам себя уговаривая поверить в то, что он говорил. – Я постараюсь сделать всё, что в
моих силах. Лиам заслуживает заботливого отца, каким был для меня мой.
Эти слова не принесли мне утешения, ведь я понял, что он хочет лишь притворяться хорошим отцом, а не быть им на самом деле. Но, как говорится, когда ты в пустыне и хочешь пить, ты не мечтаешь о реке, а утоляешь жажду даже из маленькой лужицы. Разница, конечно, есть, но, если не испить хотя бы из этой лужи, ты просто погибнешь. Именно так я себя и чувствовал – мне нужна была отцовская любовь, даже если она была фальшивой.
Не успел я отойти от двери, как меня чуть не сбила с ног служанка, в панике кричавшая:
– Мистер Дэвис, вам письмо! Говорят, это срочно, дело жизни и смерти!
Отец снова запер двери, но, к удивлению мамы, разрешил ей прочитать письмо вслух.
– Ты уверен, Уильям? Я ведь говорила тебе, что не хочу ничего об этом знать, – неуверенно переспросила она, но в её голосе уже звучала растерянность.
– Я