Лизавета на поправку. Настои ли травяные помогли, или организм молодой за жизнь так крепко цеплялся – никому то неведомо. Только пришёл день, когда горемычная на ноги встала да, опираясь на руку мужа, вышла в садик подышать свежим воздухом. Дурманящий аромат цветущей черёмухи напомнил, что весна уже плавно переходит в лето, призывный звон колоколов возвестил о начале воскресной службы. Всё кругом говорило о жизни.
– Как хорошо-то, Васенька, на волю выбраться, да на небушко синее поглядеть, на травку свеженькую! Я ведь уж, грешным делом, думала, никогда больше этого не увижу, – говорила она, усаживаясь на скамеечку. – Ноги-то совсем не держат меня. Ослабла.
– Ты обязательно поправишься, Лизанька! – Василко едва сдерживал себя, и боль от пережитого, и радость, что жена, наконец, поднялась, слышны были в его голосе.
– Ребёночка-то прибрал всё-таки Господь, наказал меня за что-то, – вымолвила она со слезами.
– А может, он взамен твоей души его забрал, видел, что никак не могу я тебя отпустить.
– Может, и так оно, – согласилась Лизавета.
– Будут у нас ещё детки, не переживай, – пытался муж утешить её.
– Маменька, смотри – маленькое солнышко! – закричал подбежавший Филимоша и протянул матери жёлтый цветок одуванчика.
И родители улыбнулись в умилении, обратив свои взоры на сына.
– Это ты моё солнышко! – сказала Лизавета, обнимая малыша.
«Спасибо тебе, Господи, что не оставил меня в моём горе, – мысленно обратился к Богу Василий. – За исцеление Лизаветино по гроб жизни поклоны класть тебе буду».
После обеда, оставив жену на попечение Матрёны, он отправился в родительский дом. Вчера Маруся со своими детками приехала, а брат до сих пор и не виделся с сестрой. Ещё издали приметил он детвору перед домом. На завалинке, беседуя о чём-то, сидели Ася и Тимоша, а на полянке, оседлав палку, завершавшуюся головой коня, скакал кругами Никита. Позади него, в ожидании своей очереди «поскакать» на лошадке, бегал Стёпка, сын Ивана. Василко узнал свою игрушку, когда-то сделанную для него отцом. Ну, надо же, а он о ней уже и забыл! А ведь тоже любил в детстве всадником себя воображать. Тут из ворот вышла восьмилетняя Нюра и скромно подсела на завалинку к Асе. Рада, наверное, что к сестре приехала, в семье-то у неё только братья, а у тех, знамо дело, свои интересы. Детвора дружно поприветствовала гостя.
– Ну что, кому первому гостинец дать? – обратился дядюшка к племянникам, и его голос утонул в многочисленных возгласах «Мне!»
На эти крики выбежал из двора и маленький Саша с протянутой ручонкой. Только Любаши не хватает в этой компании. Где же она? Обычно девица первая встречает его, а сегодня её не видать. Тут Василко вспомнил, что её отправили на помощь к коконьке, матушка ведь сказывала ему давеча. А он, со своим-то горем, и забыл вовсе.
Маруся встретила брата тёплыми объятьями.
– Какой же ты красавец, братец! – воскликнула она, троекратно целуя Василия в щёки. – Барин, да и только! Ох, и балует тебя дед! Это ж,