раскрытыми глазами, и часто подносил оловянный кубок к губам, но, забывая отпить, прижимал к щеке. Я танцевала, глядя в пол, и лишь время от времени поднимала глаза, глядя на него одного. Могу только представить, какие лица были у вечно сердитого капеллана, рыцаря с львиной гривой и других джентльменов. Даже Диего я увидела, уже уходя, потому что генерал приказал ему проводить меня в свою каюту, где я могла бы «оправиться от утомления». Он придержал для меня дверь, старательно отводя взгляд.
Так что теперь я здесь. В каюте генерала. В безопасном месте, вдали от волков. По крайней мере, от большинства. Все же один нежеланный мужчина лучше, чем стая.
Каюта небольшая, но удачно расположена – на приподнятом над палубой юте, куда простых смертных не допускают. Кровать одна, и довольно узкая, но это нормальная деревянная кровать с пуховым матрасом, а не тощая циновка на полу. Два сундука, небольшой стол, прикрученный к полу, стул и колченогий табурет, который не желает стоять прямо, даже когда на море полный штиль. Два застекленных окна по обеим сторонам каюты дают много света, но, к сожалению, совсем не пропускают свежего воздуха, поэтому здесь душно.
Спертый воздух пахнет звериными шкурами – и я понимаю почему. Тут всюду книги: на столе, на полу, сложенные стопками, на полке у двери. Там же, на полке, лежат инструменты. Астролябия вроде той, которой пользовался Паскуаль на «Какафуэго». Часть приборов висит на гвоздях на стене. На столе бронзовый глобус с серебряной полярной звездой вверху.
И на каждой стене картины. Прекрасные и весьма достоверные пейзажи, выполненные тушью и красками – морские утесы, желтые пески, устья рек. Два написанных маслом портрета: генерала и английской королевы, расположенные лицом друг к другу на противоположных стенах.
Здесь я познакомилась с пажом и узнала, почему он так богато одет и почему дон Франсиско изо всех сил старался продемонстрировать ему хорошие манеры. А заодно и почему ему позволяется врываться в генеральскую каюту без стука.
Потому что они родственники, двоюродные братья, как любит напоминать мне Джон при каждом удобном случае. А подобный случай выпадает часто, поскольку паж приходит сюда всякий раз, когда уверен, что застанет меня одну. Например, когда генерал осматривает снасти на палубе с Диего или беседует с капелланом перед вечерней молитвой.
На вид ему около четырнадцати. Волосы темными локонами спадают на узкие мальчишечьи плечи. Между кузенами даже можно найти сходство – теперь, когда я знаю, куда смотреть. У них одинаковые носы и линия подбородка, а вот глаза не похожи: у Джона глаза темные и смеющиеся.
По словам мальчишки, это его первое морское путешествие. Он рассказывает о матери, которая ни в какую не хотела его отпускать, о сестрах, которые, провожая, махали ему нижними юбками, и на фоне голубого неба те были видны за многие мили, пока он шел один пустынной дорогой к морю. Об умершем отце и о знаменитом двоюродном брате, который является для него кем-то вроде божества.
Он болтун, этот мальчишка. Слова бьют из него фонтаном, как вода