достаточно высоко, зажмурился и попросил его завязывать со своими бурями. И вроде бы этот холодок по коже не мог доставить особого дискомфорта, но все-таки одним свои наличием уже рождал легкое чувство неуверенности.
Впрочем, довольно скоро у меня получилось не обращать на него внимания, которое я сосредоточил на прохожих. На таких же людях, как я. Спешивших на работу, в университет, в магазин, с ребенком в детский сад. Очень мне нравилось рассматривать их в это утро. Не хочу показаться невежливым, но не мог я отделаться от мысли, что вот хоть на полшага, но я все-таки впереди них. Знаю, не очень меня красит такая нескромность, но ничего не могу с собой поделать. Ну не видел я просто в их глазах той идеи, которую постиг я. Не видел я в них той решимости просто взять и построить все заново. Не видел я в них постижения той истины, до которой добрался я: действуй быстро и стремительно, бери свой кусок пирога, а к остальному тебя тут же пригласят. Не знаю, как выглядела моя легкая улыбка, которой я поглядывал по сторонам – наверное, все-таки высокомерно. В любом случае, как бы мне этого ни хотелось, в продолжение всего моего пути до неприметной улочки Мартина Идена никто мне в ответ не улыбнулся.
В «Язык без костей» я явился за пять минут до назначенного времени. Все та же строгая девушка, которая встречала меня и вчера, сказала, что руководитель компании уже готов меня принять, но если мне нужно какое-то время или я хочу выпить кофе, то у меня еще есть пять-десять минут. Я ответил, что готов к собеседованию, и она провела меня к кабинету, на двери которого висела табличка, гласившая: «Язык без костей. Господин Асфиксия. Генеральный директор».
Секретарша предварительно заглянула к своему начальнику, после чего впустила меня, а сама удалилась.
Я переступил порог и оказался в небольшом кабинете, сплошь в красных тонах. Красным было все: стены, потолок, ламинированный пол, мебель. Конечно, все это играло разными оттенками и немного разбавлялось содержимым шкафов, офисной техникой и бумагами на столе, но общая композиция читалась и производила довольно необычное впечатление. Необычным оно было, наверное, от самой волнительной сути красного цвета. Окно в стене напротив двери также было прикрыто красными занавесками, и яркий солнечный свет, пробиваясь внутрь кабинета, казалось, только сгущал краски.
Только после того как оценил помещение – хотя длилось это не более двух секунд, – я сосредоточил свое внимание на человеке в кресле за письменным столом. Вернее, он сидел в кресле, когда я только вошел и уже успел подняться и двинуться мне навстречу.
Это был невысокий, кругловатый мужчина с короткими, семенящими ногами, лысой головой и приветливым лицом. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, может, чуть больше. Мне он сразу понравился, возможно, потому, что он стал первым человеком за день, который мне улыбнулся.
– Доброе, доброе утро! – говорил он, энергично пожимая мне руку и заглядывая в лицо маленькими зелеными глазами. – Очень, очень рад!
– Доброе утро, господин… Асфиксия, –