сын Богояра. Никакой не Фома.
– Неа. Путаешь его видать с кем-то, – сказал один из мужиков, прижимая чепчик, или то, что у меня ассоциируется с этим головным убором, к груди. – То дело наше, круговое. Обет нарушил свой же, что немым ходить станет. В храм нужно его, да помолиться, в водице освещенной искупать.
– Розойдись, люд честной, дорогу! – кричали в стороне.
В мою сторону приближался еще один персонаж. Новый пакет данных… Это Илья, местный священник. И… мой мучитель? Сразу же появилось негативное отношение к этому человеку. Захотелось его взять и этим самым слитком серебра, что даровал ратник, по голове приложить.
Илья подошел ко мне вплотную и…
– Ты где, су… Ай, что творишь, бесноватый! – кричал поп.
Возмущение лжепопа, а без приставки «лже» я не мог рассматривать этого человека, было вызвано тем, что он попытался в своем обыкновении дать мне подзатыльник, ну, а я перехватил его руку и заломил ее.
– Тот, того мы отшукали, наш сей отрок, – довольный, вместе с тем несколько озадаченный, говорил Мирон.
– Нашли, не нашли, – задумчиво ответил лжепоп. – В храме рабу божиему, порушившему обет, самое место, знамо быть.
– Ты, Мирон, не слухай, Фомка хлусню, стало быть ерунду говорит. В храме его моем, окропим водицей… – закудахтала баба.
Дюжие руки начали теперь заламывать меня. Я сопротивлялся, но еще не мог нормально управлять своими конечностями. Только это и позволило двум мужикам, бабе Улке, не без помощи и самого лжепопа скрутить меня.
– Э! Руки! – продолжал я возмущаться.
Но тело плохо слушалось и те мои потуги, которые обязательно привели бы к тому, что я бы я вырвался, не сработали.
Княжеские люди схватились было за мечи и топоры, но не рискнули против церкви идти. Был бы свидетелем всего происходящего князь, так обязательно рассудил бы.
– Я князю все поведаю, – подтвердил мои мысли Мирон.
– Так ты и поведай, ратник, то твое дело, а покуда будет Фомка розгами получать за то, что обет нарушил, а еще за то, что к сребру притронулся, что даровано было на храм, – нетерпеливо бурчал мужик. – Уводите его!
Верило. И этого скота я вспомнил.
Было видно, как лицо Мирона изменилось, он побледнел и, лихо вскочив в седло, он уже скакал прочь.
– Рыпнешься, и получишь каленое железо под бок, – зашипел Верила – Чудить вздумал?
Я почувствовал, как тела коснулось что-то острое.
Меня поволокли… Вонь, что слепила глаза от аммиачных смрадов, грубые доски. Люди… Это же нужно было специально искать такие типаж,и и не найдешь в том количестве, что попадались по дороге. Мужики: низкие, но кряжистые, жилистые, как правило, с сильно развитыми плечами и руками. У них еще и ладони у всех мозолистые, такое гримом не намажешь.
Но из тех, кто встречался нам на пути, когда меня волокли к церкви, мне были многие симпатичны вопреки их внешнему виду. Дело было в том, что я получал немало слов поддержки.
– Да оставь ты отрока! Илья! Мало ль серебра он принес тебе? – кричали вслед