в голову человека и копаются там.
И вот сейчас я смотрю на крест и уже улыбка посещает мое лицо. А чем меня могут остановить, если вот прямо сейчас я направлюсь к Илье и сломаю ему челюсть, так смеха ради? Он покажет мне крест? А я должен пасть ниц?
Всегда относился к вере с почтением, как известно, на войне не бывает атеистов. Но вера для меня это… Сакральное, то, чем нельзя манипулировать, что должно быть внутри и помогать, а не разрушать, унижать, убивать. И теперь я понимаю, что та вера, которую насаживает Илья, это только манипуляция для улучшения материального обеспечения манипулятора.
– Развяжи его! – потребовал человек, которого, как я понял, зовут Воисвет и он ратник.
– Ты не будешь здесь приказывать, ратник, тут божье место, – не стушевался Вершила.
– Ты Бога не поминай, нет тут его, – отвечал воин.
Уже ясно, что Воисил из дружины того князя, что прибыл в город, дабы пополнить свое воинство.
– За Бога говори с отцом Ильей. Мне до того дела нет, тут земля вольная. И я не стану развязывать. Принесешь десять гривен серебром, вот тогда и отдам, – Вершила был неуклонен. – Я в праве своем.
– Ты же понимаешь, что более он не будет покладистым, коли раз ударил, ударит и второй. Вона какой у тебя глаз заплывший, – усмехнулся Воисил. – Отдай за две гривны, более у меня и нет и не будет.
– Батагами отхожу, строптивость выбью. А за порушение обета… – Вершила не договорил, был перебит Воисилом.
– Да не тебе он обет давал, не тебе с него и спрашивать! Десяти гривен за него не дам, подумай, и приходи, когда второй глаз затечет! Не брал он у тебя купу под рост, никак не брал. Даже тут, в вольном граде вашем позор сие, жидовство, давать серебро в рост. Еще спросить бы с тебя, где его доброе оружие, кое-быть должно, да кони. Он же половцев побил? На коне приехал? Думай, Вершила! А я, коли было бы время, так круг городской собрал бы, чтобы спрашивать с тебя, – жестко говорил пожилой воин.
Послышались шаги, говорившие выходили из того помещения, где я валялся. Наверняка, это был Воислав, ушедший ни с чем.
И вообще… А десять гривен, это сколько? Память молчит. Нет, я не темный человек, историю учил и делал это добросовестно. Но имею смутное представление о нынешних ценах. Хотя… Была же история, что князь Ярослав Владимирович платил виру за человека и там было восемьдесят гривен за персону. Обидно, если честно, что за меня только десять и то, покупатель сдулся. Впрочем, еще нужно доказать свою значимость.
– Хех, – прилетел удар рядом со мной в стену.
Это, видимо, Вершила так эмоции проявляет. Но не решается, паразит, бить по мне. Надеюсь, что от страха передо мной, а не от того, что не хочет испортить «товар».
В этом времени за все можно откупиться, если я хоть чуточку понял период, куда попал. Убил человека? Сколько там, восемьдесят гривен и дело с концом? А сколько мне нужно будет оплатить, чтобы спалить здесь все, вместе с паразитами, такими, как Вершила? Наверное, дорого. Так что эмоциями не фонтанируем, а думаем.
– Вот