запредельцы хаживали, а после исчезали. Ведаю, Пересвет, об доброте твоей. Нет мочи пускать тебя незнамо куда…
– Вполне возможно, что это мой единственный шанс найти дорогу домой. Не отнимай его у меня, прошу, – из-под очков на старика взирали голубые глаза, полные надежды. – И объясни маршрут. Я не понял ни слова.
Старик тяжко вздохнул, смерил гостя печальным взглядом и попытался донести свою мысль как можно яснее:
– Як кочет горланить станет, а светило взойдёт над Кудесьем, так и выходи. Застанешь его. Он под денницей уходит, травы да коренья собирать. После мне справься, об чём толковали.
– Понял. На заре выйти, искать крайнюю избу. Спасибо тебе за всё, Ведомир. Блины твои я не забуду. Куда спать отправишь?
Ведомир возмущённо вскинул кустистые брови и поджал сухие губы. Одним жестом раскрытой ладони он указал на пустующую широкую лавку напротив каменного очага. Взгляд его был строг и суров, как у родителя после школьного собрания.
– Вздумал уйти, не попрощавшись? – серые очи сверкнули обидой. – Пробудить тебя сам возьмусь, до порога хоть провожу.
В это его взгляде Пересвет считал беспокойство за человека, которого успел приютить. Гости для старика были редкостью, но если и были, то становились неотъемлемой частью мирских забот. И запределец впервые задумался, насколько, стало быть, ему больно отпускать их туда, не знаю куда. А что он испытывал, когда те не возвращались, и подумать страшно. Пересвету стало вдруг стыдно.
Тлеющие головешки затрещали. До слуха долетел протяжный тоскующий вой.
– Волки небось…, – безразлично бросил старик, покосившись на дверь. – Аль собаки здешние.
– Я не уйду, – громко сказал Пересвет и добавил чуть тише, вперив взгляд в очаг, – не попрощавшись.
В один миг лицо старого кудесника переменилось: помягчал суровый взгляд, разгладились морщины на лбу, а губы изогнулись в едва заметной улыбке. Пересвета сейчас забеспокоил другой, более насущный вопрос. Он с тревогой посмотрел на предложенную лавку и спросил, не отрывая от неё глаз:
– У тебя, случайно, кровати гостевой нет? Мне бы матрас с пуховым одеялом…
– Чего-й? Нетути, Пересвет. Окромя лавок об лежанках иных не слыхали. Ляг, набирайся сил.
Его успокаивающий голос теперь будто принадлежал не старцу, а мужчине средних лет с неплохим баритоном. От него Пересвета клонило в сон, веки сами собой начали слипаться. Но он забрался пальцами под очки и потёр глаза, а после глянул на неприбранный стол.
– Не время ещё. Давай помогу с посудой.
– Ляг, управлюсь я. Будешь упрямиться – осерчаю. И пса твоего покормлю.
Твёрдость в немного скрипучем голосе волхва не оставила запредельцу выбора. Пересвет неохотно подошёл к лавке и почувствовал, что от печи исходит тепло, как от пухового одеяла. С таким-то обогревателем можно и расслабиться, к тому же лавка застелена шкурами диких зверей, должна быть хоть немного мягче дерева. Он медленно прилёг, прямо в одежде и поршнях. После всех злоключений ему не хотелось больше оставаться нагим.
Лавка оказалась