чудищ, а вкрапления желтоватого хвойника – глаза. В таком лесу легко не то что заблудиться, но и вовсе сгинуть, и Чэнь Ло подумал невольно, что отец послал их в западный лес, чтобы избавиться от них обоих. Но он тут же укорил себя за эти мысли. Чэнь Юй подумал о том же.
– Ты ведь никогда не бывал здесь? – спросил он брата.
– Никогда. А ты?
– И я никогда.
Охотились жители Мяньчжао в лесу, что огибал город по юго-восточной стороне и примыкал к невысокой каменной гряде, откуда открывался отличный вид на Чанцзян[10]. По вытесанным в камне ступеням спускались к реке, чтобы выполоскать бельё или порыбачить. Охотники редко возвращались ни с чем: в лесу кишмя кишело зайцами, которые так и напрашивались стать похлёбкой, и куропатками, настолько глупыми, что их ловили голыми руками.
В западном же лесу жители Мяньчжао – те, что победнее, – собирали хворост, но далеко не заходили, памятуя о «дурном месте» и приправляя и без того жуткую историю прошлого россказнями о демонах, которые якобы живут в бамбуковом лесу. Достоверности добавляло то, что изредка в бамбуковом лесу пропадали люди. Надо полагать, они просто заблудились и не смогли выбраться или были съедены дикими зверями, а суеверия приписали это демонам.
– Может, в бамбуковом лесу тигр живёт, – предположил Чэнь Юй.
– Тогда он наследил бы, – возразил Чэнь Ло. – Даже скрытный хищник оставляет следы на земле. Если он не призрак.
– Скажешь тоже, – фыркнул Чэнь Юй. – Я бы скорее поверил, что там устроили логово разбойники.
Чэнь Ло кивнул. Он и сам так думал.
Между тем они уже подошли к кромке леса, и тень сомкнувшихся крон накрыла их с головой. Деревья размеренно покачивались, сухие стволы скрипели и роняли на землю щепки и растрескавшиеся шишки, ветки потрескивали, трухлявые пни осыпались с леденящим душу шуршанием, похожим на змеиное шипение, хвоя под ногами хрустела и ломалась.
– Это мёртвый лес, – сказал Чэнь Ло, остановившись и глядя вверх. – Сухостой. Охотиться здесь бессмысленно.
– Говорят, здесь водятся чёрные белки, – добавил Чэнь Юй.
– Я даже птиц не слышу, – возразил Чэнь Ло. – Нужно зайти глубже в лес.
Чэнь Юй согласился, и они углубились в лес.
Сухая полоса была неширока, за нею начинались радующие глаз зеленью места, но живее от этого лес не стал: тем зловещее казалось наполнявшее его безмолвие. Ни щебетания певчих птиц, ни стука дятлов, ни стрекота сорок – ничего не слышно, даже вороны не каркают. Ни гнёзд на деревьях, ни следов птичьего помёта, ни оброненных на землю перьев. Искать следы белок и вовсе было бесполезно: шишки лежали на земле грудами, нетронутые, тогда как запасливые белки непременно должны были их растащить по логовам.
– Поймать и принести отцу? – задумчиво сказал Чэнь Юй, следя, как сороконожка перебегает от шишки к шишке, вероятно, выискивая себе пристанище. – В этом лесу только черви водятся.
– Ты сумеешь её подстрелить? – с сомнением уточнил Чэнь Ло. – От неё ничего не