рот-то я открыла, а сказать ничего не смогла.
– Дом двухэтажный, есть свободная комната. К морю близко. Надолго ты здесь?
– Почти до конца августа, но…
– Но? – Джули ждала продолжения.
– Я же вас совсем не знаю. И вы меня тоже.
– А хозяйку гостиницы ты знала до сегодняшнего утра, хочешь сказать?
– Нет, но я бронировала номер заранее.
– У меня все проще, никакой брони. Просто будешь моей гостьей.
– Тогда… сколько я вам должна?
– Нисколько. Ты закончила с кофе?
– Да, – наверное, способность думать у меня напрочь отключилась. Сейчас я понимаю, что ситуация выглядела сомнительно, но тогда я просто поднялась из-за стола и пошла вслед за Джули в полном недоумении. Будто кто-то незримый повел меня вслед за ней.
Она вышла на улицу, открыла багажник белого автомобиля и скрестила руки на груди, ожидая, пока я закину туда чемодан. В кафе я разглядела лишь бирюзовую блузу, а теперь перед моими глазами предстали длинные ноги в кожаной мини-юбке, черных чулках в кружевных узорах и грубых ботинках.
В машине она закурила и протянула пачку мне. Я собиралась бросать после окончания университета, но отказываться не стала – силы воли у меня, конечно, маловато. Мне все еще казалось, что я пребываю в тумане. Согласитесь, в незнакомом городе незнакомая женщина предлагает пожить у нее за бесплатно – странный случай.
– А вы часто так принимаете гостей? – вдруг спросила я, смахивая пепел в окно.
– Ты первая, – односложно ответила Джули, смотря прямо на дорогу.
– Тогда почему вы предложили мне остаться у вас?
– Я тебя во снах видела, – усмехнулась она. – Шучу. Мне просто захотелось так сделать.
Я еще раз затянулась. Еду, а куда не знаю. Ну и пусть. Хотя бы раз в жизни могла я рискнуть?
Ноябрь
Было холодно и мерзко. Ветер задувал под пальто, заставляя ежиться. Эстония встречала меня нерадостным дождем. Серое небо, свинцовые облака – картина Айвазовского, только моря не хватает.
А море было в получасе ходьбы от места, где я сейчас стояла. Ворота дома Джули находились прямо напротив, сделай шаг – и откроешь их. Только я почему-то словно приклеилась к земле суперклеем и не могла заставить себя войти, хотя за все время с получения письма я конкретно успела себя извести.
Как только я купила билеты, на этом закончилось всё, что я могла сделать на тот момент. И хлынули эмоции: страх, переживания и опять тысяча вопросов. А все ли сейчас в порядке у Джули? Может, она написала мне как раз потому, что ни о каком порядке и не стоит говорить? Я ни разу не видела, чтоб с ней рядом кто-то был. А не поздно ли я еду? Как она себя чувствует сейчас? Принимает ли нужные лекарства? И самый страшный вопрос я боялась озвучивать даже в мыслях. Я переживала о ней так, как переживают о дорогом человеке, которого знают всю жизнь. А мы знали друг друга лишь два месяца этим летом. Но почему-то