впечатление, будто она совсем не ест и неизвестно чем занимается.
Все изменилось в одно солнечное утро, когда я пыталась сообразить на сковороде что-то вроде омлета. Джули возникла за спиной как всегда неожиданно. Я убеждала себя, что когда-нибудь привыкну к таким ее появлениям.
– Что ты делаешь сегодня? – она вертела в руках секатор.
– Пока готовлю омлет, – я с сомнением посмотрела на яйца в сковороде. У меня часто все либо получалось недоготовленным, либо, наоборот, пригорало.
– Поможешь мне с розами?
Явление Христа народу! Чего не ждали, того не ждали. Я опешила.
– Да, но только я не умею, – в делах, связанных с садоводством, овощеводством и всем подобным я не соображала ничего. Надо мной часто подшучивали, что я белоручка, а я и не отрицала.
– Я тебе все покажу, заканчивай с омлетом и выходи на улицу.
Я сменила пижаму на джинсовые шорты и простую белую футболку и вышла на улицу. Солнце слепило глаза. Джули сидела у своих розовых кустов и возилась с какими-то пакетиками.
– Так, что изволите мне приказать? – я подошла, с недоумением смотря на все, что она тут развела.
– Вот это надо подкопать в землю, – она указала на пакетики. Кажется, с удобрениями, – а этим опрыскать сами кусты, – кивнула в сторону бутылки с какой-то желтой жидкостью.
– Все кусты? – я окинула взглядом сад. Работы было достаточно.
– Все.
И она начала показывать мне, как возиться с удобрениями с лопаткой, похожей на ту, с какими играют дети в песочнице. Я слушала и пыталась повторять. В нашем загородном доме я прикасалась к кустам только чтобы нарвать ягод и сразу же их съесть, а теперь сидела со сосредоточенным лицом, как будто не розами занималась, а разработкой военного плана. И все думала о Джули. Особа, несомненно, странная. Ничего о ней не знаю, но с цветами ее сижу, и не просто сижу, а делаю это как будто бы даже с удовольствием. Приятная у нее аура: тягучая, как патока, и мерцающая. Еще и мускусно-кофейный аромат ее духов – так и подмывало спросить, где она их нашла. Этакая ядерная смесь, но я любила смелые парфюмерные решения.
– Твои расплавленные мозги сейчас полезут из ушей, – голос, такой же тягучий, как шлейф ее духов, прорезал тишину.
Я поняла, что все это время хмурила брови и дула губы. Выглядела я, наверно, крайне забавно – Джули улыбалась краешком губ.
– О чем ты думаешь, Алекса? – она откинула светлую прядь со лба.
– О вас, – придумывать других ответов я не стала.
– И что же во мне заставляет тебя хмуриться? И не выкай мне уже, я не старая.
– Расскажите… – я запнулась. – Расскажи мне что-нибудь о себе, – чувствовала я себе нелепо, но любопытство было сильнее. – Чем ты занимаешься? Откуда ты? Ну и всё прочее. Я даже фамилии твоей не знаю, хоть и живу у тебя неделю.
– Бергманн, – она словила мой недоумевающий взгляд. – Моя фамилия –