на засохшую сырную корку. И тут Саня вспомнил, что не жрал почти сутки. Денег у него не было, только какая-то мелочевка по карманам. Еще и паспорт! Про него он тоже забыл за всей этой адской беготней. Грядущее утро не сулило ничего приятного. А пока есть кровать нужно спать. Он бухнулся навзничь и заснул мгновенно, как пьяный.
Глава пятая
Странное чувство преследовало Лушу пока она шла до аптеки, будто кто-то идет по пятам, но, обернувшись, она никого не замечала. Вернее не замечала того, кто за ней шел, наводя тревогу. А в том, что этот кто-то таскался за ней, она не сомневалась. Все остальные знакомые и прохожие, те, что околачивался каждый день и по ночам возле рынка и те, кто бывал тут по делу – ее не тревожили. Но был кто-то чужой, неясный, устрашающий до озноба меж лопаток.
Луша забежала в аптеку, поднялась по лестнице и, войдя, остановилась в ожидании возле раскидистой пальмы в кадке. Какая-то дама в шелковом платье и легкой шляпке с перьями и цветами стояла возле прилавка, беседуя с фармацевтом – мужчиной жгучей наружности со смоляными волосами и усами, щеголевато подкрученными вверх по последней парижской моде. Облаченный в белоснежную рубашку, короткий жилет и бабочку, аптекарь заискивающе улыбался покупательнице и, часто кивая, осыпал комплиментами. Дама действительно выглядела роскошно: от изысканного наряда до сверкающих на груди и в ушах драгоценностей. Когда та получала заказ, Луша услыхала обрывок фразы: «…как всегда мы позолотили ваши пилюли, мадам Домински. Приходите, всегда рады вас видеть. У нас великолепная краска для бровей из Лондона. И невероятно действенный лосьон для волос».
Забрав покупку, дама направилась к дверям, на ходу пытаясь надеть кружевную перчатку, но ей помешал маленький сверток, выданный фармацевтом. Перчатка упала. Заметив это, Луша, бросилась поднимать казалось бы надушенный аксессуар, но от него смердело, как от четырехдневного мертвеца.
Дама остановилась. Поля шляпы закрывали половину лица. Сухая рука, точно растрескавшаяся древесная кора в серо-зеленых бороздах, подхватила перчатку и дама улыбнулась, обнажая бледные десны. Единственный кроваво-рубиновый клык блеснул и тут же исчез за полоской сизоватых губ.
Изумленная баба, чуть шею не свернула, провожая странную даму до дверей аптеки, пока ее не окликнула из-за прилавка миловидная девушка в белом переднике и косынке с крестом.
Луша быстро пересекла пустой аптечный зал и подошла к прилавку.
– Лампушка, приходи ко мне сегодня для разговору, – сказала она, сдавленным шепотом, боязливо оглядываясь. – После аптеки заходи. Мне тебе что-то важное нужно сказать.
Девушка коротко кивнула и, не затевая расспросов, унеслась в недра аптеки к алтарю богини Панацеи, где с усердием и интересом выпаривала, перетирала и смешивала все, что положено по рецептам. Управляющий не поощрял посторонних разговоров. В аптеке немца Пеля должен быть орднунг во всем.
Вечер опустился на Петербург. Нежный ветер с Невы трепал засаленные подолы и нечесаные кудри ночных охотниц.