Отец выпивал «маленький глоток», как он это называл, только в особых случаях, таких как празднование Нового года. Тилли трудно было понять, как кто-то может находить этот вкус приятным. Тем не менее Джеймс и его друг-холостяк допивали свои стаканы и уже заказывали следующие. Тилли все же продолжила пить, и на этот раз ей понравилось, как пузырьки содовой щекотали язык, прежде чем она проглотила напиток, и как внутри нее распространялось тепло. Расслабившись, Тилли стала хихикать, слушая их рассказы об охоте на тигров и об обезумевших слонах, бегающих по плантациям. Через час она обнаружила, что ее нервное напряжение прошло.
На ужин они заказали копченую рыбу, вареные яйца и бутылку красного вина. Фэарфакса не нужно было упрашивать разделить с ними трапезу. Под конец ужина с Тилли приключилась икота и она уже не могла ходить, не спотыкаясь о подол своего платья. Она захихикала, представив, как бы осудили ее сестры и мать.
– Вы, миссис Робсон, сейчас отправитесь наверх, – приказал ей Джеймс, – и ляжете, а я тем временем провожу своего друга домой.
Тилли с трудом поднялась по лестнице и только с помощью горничной нашла свой номер.
– В-вы поможете мне р-раздеться? – спросила Тилли, икая.
Девушка рассмеялась и осталась помочь.
Потом Тилли лежала на двуспальной кровати в одном нижнем белье, и ее голова кружилась, как будто она каталась на карусели. Горничная ушла. В комнате царил полумрак, и Тилли чувствовала, что ее вот-вот стошнит. Она понятия не имела, где туалет, да и все равно было уже поздно. Тилли сползла с кровати и как раз вовремя нащупала под ней ночной горшок. Облегчив желудок, девушка забрызгала себе лицо и волосы.
Никогда еще она не чувствовала себя так плохо. Тилли ощущала одновременно боль и пустоту в желудке. От ее волос дурно пахло. Тилли испытывала отвращение к себе. Что подумает о ней Джеймс? И где он? Судя по угасающему свету в окнах, был поздний вечер. Она потеряла счет времени.
Стыдясь выйти в коридор в поисках туалета, где можно было бы помыть горшок, Тилли отнесла его в дальний угол комнаты и оставила там, прикрыв полотенцем. Возможно, Джеймс ничего не заметит. Она чувствовала себя слишком скверно, чтобы ее это заботило.
Подойдя к умывальнику, Тилли как могла отмыла лицо и волосы водой из фарфорового кувшина. Затем, надеясь заглушить неприятный запах, побрызгала на себя духами из маленькой склянки, которую ей подарила Софи. Цветочный аромат напомнил ей о кузине, и Тилли вдруг расплакалась.
Через полтора часа, хлопнув дверью, появился Джеймс. Его молодая жена, распространяя аромат духов и дрожа, сидела полуодетая в кресле и плакала навзрыд.
– Что случилось? – спросил он заплетающимся языком и, двинувшись вперед, едва не упал, зацепившись за разбросанные по полу кружевные наряды.
Джеймс схватил Тилли за плечи, чтобы не упасть. Она поморщилась от его прикосновения:
– Больно!
– У тебя мокрые волосы.
– Меня вырвало.
– Тилли,