безостановочно говорило о войне до победного конца, но это было совсем не то, что хотели слушать массы.
Совет рабочих и солдатских депутатов, в котором не было ни одного солдата или рабочего истерично, как мантру повторял о неизбежности классовой борьбы, о земле, которую надо передать крестьянам, а фабрики рабочим, называя буржуазию виновницей всех бед и призывая ее физически уничтожить.
Мирные демонстрации с песнями и транспарантами о равенстве и братстве продолжались до октября, а в октябре, большевики, занимавшие меньшинство в думе, собрав дезертиров и матросское отребье, захватив Зимний дворец распустили Временное правительство. Последовали решения и постановления, среди которых запрет демонстраций и манифестаций. Еще вчера бурлящий митингами и манифестациями Петроград остолбенел от такой наглости: «Неужто стрелять будут» – вопрошали недовольные, в том числе и начавшие голодать рабочие.
Пятого января, колонны протестующих, по некоторым оценкам численностью до шестидесяти тысяч человек устремились к Невскому проспекту. В разных местах большевики установили заграждения. Когда безоружная колонна подошла к перекрестку Литейного и Невского проспекта, установленные на чердаках и крышах пулеметы открыли огонь на поражение. Демонстранты, теряя раненых и убитых, бросая транспаранты в ужасе разбежались по домам, и город в страхе затих.
Упрочивая положение, большевики национализировали банки и разграбили ячейки частных вкладчиков, в след за этим принялись закрывать неугодные газеты.
По улицам зарастающего мусором города колесили грузовики с голосящими тырныцинал матросами, орды солдат громили винные лавки, склады и магазины, а упившись, революционные солдаты и матросы в собственной блевотине валялись на мостовой.
Перепуганные лавочники закрыли магазины и в городе появились трудности с продовольствием. Среди гор отбросов и мусора, которые уже давно не вывозились копошились крысы и голодные люди.
Окончились дрова, и в Петербургской квартире Соболевых стало холодно. Маша и Саша, спали укрывшись двумя одеялами не раздеваясь. Павел не рисковал одевать офицерский мундир, а выходил из дома в штатском, меняя немногие имеющиеся драгоценности на хлеб. На стенах домов появились большевистские указы об обязательной регистрации всех офицеров. По слухам, не все из этой регистрации возвращались домой. В один из дней подходя к дому, Павел встретил управляющего домом. Воровато озираясь по сторонам, управляющий свистящим шепотом сказал:
– Приходили товарищи из комитета, и спрашивали: Не проживает ли в доме кто из офицеров? Павел Анатольевич, я прекрасно знаю, что вы мобилизованный инженер, поэтому так им и сказал, но честное слово лучше вам уехать. Они придут, и скорее всего этой ночью.
– Зачем?
– Будут обыск делать – искать оружие, ну и конечно ценности. Что найдут, все экспроприируют. Только я вам ничего не говорил.
– Спасибо, не беспокойтесь.
Павел