усадеб растащили, а дома сожгли. От таких разговоров становилось неуютно, а особенно от неприязненных взглядов, бросаемых скуластыми бабами на одетую «по-барски» Настю и девочек. Павел говорил, что механик, а жена учительница, едут в Крым к родне.
Вагон постепенно пустел, но в какой-то момент заполнился демобилизованными казаками. Говорили они мало, а больше горестно молчали. Старшим среди них был седовласый дед с россыпью георгиевских бантов на груди, с серебряным галуном подхорунжего. Оценивающе стрельнул в Павла серым острым взглядом, дед спросил:
– Воевали ваше благородие?
Отвечать не хотелось, Павел нехотя кивнул.
– Какой фронт? – спросил дед.
– Юго-Западный.
– Так и мы оттуда. Демобилизовали?
– Отпуск по ранению.
– А в каком полку служили?
– Первая автомобильная пулеметная рота, пятнадцатое автомобильно-пулеметное соединение под командованием штабс-капитана Сыробоярского. Что-то во взгляде серых скрытых кустистыми бровями глаз изменилось.
– На реке Стырь в бою участвовали?
– Было дело, – кивнул Павел.
– Так это вы тогда мост под австрияками пробили! – обрадовался дед, – Вас тогда ранило, я вас помню подпоручик, а я думаю, чем вы мне знакомы. Геройски вы тогда, если бы не ваша атака, смяло бы наш полк. Я вас помню, ваш благородие, вас тогда в плечо и руку ранило, а взрывом контузило, а броневик ваш, что в реку упал наши казаки после вытащили. Вы тогда такой весь в копоти были, что и не узнать.
Бравый дед, глянул на Сашу и Машу пьющих морковный чай без сахара и нахмурившись спросил:
– Девчонки почему не кушают?
– Мало продуктов осталось.
– Ну-ка ешьте, – распорядился дед, разворачивая на столе узелок с продуктами
Поезд дошел до Новочеркасска и встал.
– Граждане выходите, – объявил хмурый проводник проходя по вагону, – Поезд дальше не пойдет..
Платформа с двух сторон оказалась оцеплена вооруженными солдатами и матросами.
– Проходим по одному, – распорядился обмотанный пулеметными лентами огромный матрос с усами щеточками, – Все имеющееся оружие сдать.
Казаки, проходя через оцепление красноармейцев с грохотом и злостью бросали винтовки и пики. Павел, выйдя на привокзальную площадь растеряно остановился, размышляя куда идти дальше, когда рядом остановилась подвода, в которой рядом с возничим сидел геройский дед.
– Поехали с нами, ваше благородие, – все веселее, да и по пути вам будет.
– Не стоит меня так называть, зовите лучше Павел Анатольевич, а вас как зовут?
– Архип Мануилович, – назвался дед.
Возница причмокнул, и телега со скрипом тронулась.
– Эх не так с Турецкой при Государе Александре мы возвращались, – вздохнул Архип Мануилович, – В колокола били, молебен служили. Как думаете, Павел Анатольевич, исправится жизнь?
– Все в силах Господа, но и нам отстраниться не получится.
– Паша, ты, о чем это говоришь, – с тревогой вмешалась