белого не встретили, местные говорят, что врангелевцы ушли.
– Полк, становись! – гаркнул Мокроусов, – Шагом, марш!
Растянувшись по шоссе, разношерстная колонна двинулась к городу. Деревянные дома пригорода, сменились на каменные, на пустынных улочках лишь изредка встречалась какая-нибудь баба с ведром, испуганно жавшаяся к обочине. Мокроусов приказал развернуть знамя и запевать песню. Затрепетало на ветру Красное знамя, и вступая на центральную площадь матросы затянули Интернационал.
Самым странным образом, окна домов оказались наглухо закрыты ставнями. Тревога кольнула Мокроусова, и, в этот момент ставни с грохотом распахнулись и из них ударили пулеметы. Интернационал на полуслове стих, Мокроусов бросился к пулемету. Возница замешкался, разворачивая тачанку, и первыми, кто улизнул с площади оказались Крюк, Крендель и Клинкин, за ними сотник с казаками, последним, кому удалось скрыться был строчащий из пулемета Мокроусов. Его тачанка неслась по улицам города на бешенной скорости, и преследовать ее никто не решился.
На площади, некоторые пытались отстреливаться, но большинство побросав винтовки подняли руки, и пулеметы смолкли.
Когда пороховой дым рассеялся, из здания городской управы вышел Арестов, Курган, и десятка полтора солдат.
– Прибрать! – распорядился ротмистр.
– Ушел, Мокроусов. – сказал Курган.
– Не переживайте, – ответил ротмистр, – зато справились малыми силами, а Мокроусов забьется в нору и носа теперь не покажет. Кстати, а куда он мог податься?
– Мог на старое лежбище, а мог и к пастухам.
– Пару засад конечно организуем. Вы, Михаил Петрович, лучше расскажите, почему припозднились, мы вас еще в августе ждали.
– Не получилось, – ответил Курган, – Мокроусов фатально подозрителен, глаз не спускал. Ушел из отряда только благодаря Бабахану.
– Откуда Бабахана знаете?
– В Политехническом вместе учились, потом на офицерских курсах. Он меня узнал, но Мокроусову не выдал. Когда подходили к дому связной, Бабахан поотстал, и с запасом валюты исчез.
– Ничего не скажешь-ловок, – согласился ротмистр.
Подошел унтер-офицер.
– Ваше благородие, что с раненными, убитыми и пленными делать?
– Раненных в лазарет, убитых пленные похоронят.
– А пленные?
– Отправьте в тюрьму, после разберемся.
Глава 8
Лето двадцатого в Крыму выдалось коротким и холодным. К Покрову, температура опустилась до минус двенадцати, против обычных двенадцати плюсовых, заморозив землю, окна, и не успевшие сбросить листву деревья. Смеркалось, пронзительный норд-ост срывал последние листья, густо поваливший снег ложился на землю белым покрывалом, когда на подъездной дорожке к дому Соболевых послышался топот копыт, а потом в окно гостиной негромко постучали. Анатолий Петрович выглянул и ахнул:
– Павел приехал!
С заснеженной шинели и фуражки с малиновым верхом стекала от тающего снега