ведь стынет, – принялась хлопотать у стола.
Павел выглянул в окно: там сыпал снег, завывал ветер и неловко переступая копытами топтался конь, тыкаясь мордой в холодное, покрытое белым узором стекло. Прошел на кухню и взял шинель.
– Павел, ты куда собрался? – забеспокоилась Серафима Степановна.
– Коня надо напоить, и увести в сарай, – сказал Павел собираясь выйти на улицу.
– Я все сделаю! – воскликнула Глаша.
– Под седельником овес, там и попона. Сперва надо снег вытереть, – начал объянять Павел.
– Садись и ни о чем не думай, – сказала Глаша и выглянув в окно не удержалась, – Какой славный у тебя конь.
– Вода может замерзнуть, разбавь кипятком.
Не дослушав Глаша выскочила во двор, и раскрыв ладонь протянула коню сахар. Конь забрал мягкими теплыми губами, похрустел, пошевелил ушами и одобрительно фыркнув ткнулся девушке в плечо.
– Надолго на Перекоп? – спросил Анатолий Петрович.
– Неизвестно. Что-то затевается.
Анатолий Петрович кивнул.
– Говорят эвакуация. Но мы в восемнадцатом не уехали и сейчас останемся.
– Сейчас может быть по-другому. – ответил Павел.
– Старые мы жизнь по-новому начинать. Как-нибудь переживем.
– Настя с девочками должна уехать, – вмешалась Серафима Степановна.
– Без Павла не поеду! – сказала Настя.
– Хватит вам о тревожном, – сказал Павел, – я вернусь и будет видно.
– Только обещай, что вернешься. – сказала Настя, – Помни, что без тебя я никуда не поеду.
– Обещаю вернуться, – сказал Павел, – но подумай о девочках.
– Прекратите, – вмешалась Серафима Степановна, – не ругайтесь.
– Однако самовар совсем остыл, – сказала возвратившись со двора Глаша, – Сейчас еще поставлю.
– Поздно уже, – сказал Павел вставая.
Хлопья влажного снега били в оконце, завывал леденящий ветер, но в темной спальне было тепло и уютно. Ходики мерно отсчитывали уходящее время. Павел курил папироску выпуская дым в форточку и молчал. Настя, поднявшись, подошла сзади и обвила теплыми мягкими руками, ее волосы длинные и светлые, блестящим шелком упали ему на плечи.
Павел затушил папиросу, прикрыл форточку, обернулся и обнял ее. Сквозь нежную округлость груди чувствовал удары ее сердца. Она с тревогой заглянула ему в глаза.
– Ты ведь вернешься?
На этот вопрос не хотелось отвечать, но она, не опуская глаз ждала. Он притянул ее к себе, крепко прижал, и поцеловал, долго и страстно, она обвила его шею руками, прижалась всем телом, опустив голову на его плечо.
– Я люблю тебя солнышко, – прошептал он осыпая ее шею и плечи поцелуями.
К утру ветер стих. Деревья и двор светились свежим белым снегом. Красавец конь, застоявшийся в темном сарае, нетерпеливо пофыркивал, перебирая белыми у копыт словно в носочках ногами. Попращавшись с родными, Павел вскочил в седло и конь, тихонько заржав пустился радостным аллюром, скрывшись из виду в конце пустынной улицы.
Полк суматошно