Бортовой техник нашего навернувшегося вертолёта весь подобрался, вытянулся в струнку и приложил руку к голове, на которую был надет шлемофон. Пока командир полка выяснял, что произошло, к нам уже спешил второй офицер, который явно уступает командиру в статности.
– Этого ты должен знать. Ты у него в «любимцах», – подсказал Батыров.
Начальник штаба полка подполковник Иван Николаевич Хорьков. И он встречался с Клюковкиным чаще, чем врач перед лётной сменой.
Хорьков был маленького и скрюченного телосложения. Лицо скривил, будто унюхал испражнение человека. Шапкой-ушанкой он быстро прикрыл свою лысину. Шинель тёмно-серого цвета подполковник застёгивал уже на ходу. Торопился к нам так быстро, что едва успел накинуть на шею серое кашне.
– Живо доклад! Всё по минутам. Нет! Секундам! И ничего не пропустите. Это же надо так умудриться! – затараторил Хорьков.
Смотрю и не знаю, что меня в нём больше бесит – голос или его родинка на лбу. Напоминает красную точку бинди, что в Индии означает принадлежность к какой-то касте.
– А тебя, Клюковкин, ничего не спасёт! Всё! Фенита ля… короче, фенита тебе! Сегодня же начну заниматься твоим делом. Никто не поможет!
Выговорился, так выговорился Хорьков! Наверное, давно уже он хотел от Саши Клюковкина избавиться. Пока только один эпизод всплыл в памяти – Клюковкин, стоя в наряде, поехал в райцентр на УАЗике начальника штаба и попал в аварию. Виновником ДТП был на удивление не Клюковкин, а «синий» водитель синего трактора. Ноо… начальник штаба сей факт во внимание не принял. Наказания Сашка не избежал.
– Товарищ подполковник, докладываю, что во время полёта… – начал говорить Батыров, а меня слегка повело в сторону.
Виски завибрировали. Голова начала болеть от свалившейся на меня информации и картинок прошлого. Причём не моего, а этого самого Клюковкина.
На борту произошёл отказ и… этот Димон растерялся. Бортовой техник начал докладывать, что у нас отказали насосы. Вижу, как гаснет зелёное табло «РАСХОД. БАК».
– Согласно инструкции экипажу, выполнили подбор посадочной площадки с воздуха и начали заход, – продолжал докладывать Дмитрий.
Всё так, да только он неверно определил отказ. А потом и вовсе встали два двигателя. В кабине сразу стало тихо, и Димон впал в ступор. Ничего не предпринимал.
Ему бортовой техник кричит, что нужно садиться на режиме самовращения несущего винта, а он ни в какую. Всё пытался двигатели запустить. Высоты уже нет.
Тогда в дело и вступил Клюковкин. Перехватил управление и посадил на эту поляну. Получилось не очень, но зато живы остались. А так, воткнулись бы в землю и сгорели.
В глазах до сих пор показания вертикальной скорости снижения, которые были выше всех эксплуатационных ограничений.
– При отказе двух насосов тяга вертолёта падает не менее чем на 1000 кг, – перешёл от практики к теории Батыров.
Ну что за ботаник! Смотрю, а у него до сих пор рука трясётся. Вроде немолодой парень, а с нервами плохо.
Командир полка закончил беседовать с нашим