а в перспективе – Творца Жизни. Эти группы свойств экологического сознания, отраженного в японской лирике, различаются между собой условно, ибо свойства Природы суть свойства и ее самой по себе, и Природы как «матери» человека, находящейся с ним в постоянном общении. А это значит, что эти свойства Природы суть в то же время свойства и эко-общения, и человека. Природа породила человека, а значит, и тождественна ему, что аксиоматично для культур мира.
По этому поводу, впрочем, напрашивается уточнение: не для всех культур народов мира, но лишь для Востока. Западная цивилизация в целом парадигмально исходит из порождения жизни неживой Природой, а потому и в жизни человека фетишизирует ее, наделяя свойствами социетально-антагонистичной системы, – вырожденной, предметной, эгоистично-ориентированной формы общества вообще. Человек при этом индентифицирует себя с потребителем (палачом) Жизни, а природу – со складом предметов потребления, умерщвляемых для нужд потребления и манипулирования-управления обществом предметными средствами.
Второе и более тонкое уточнение нашей позиции начала нового тысячелетия – в смещении акцента с констатации статики, имеющегося состояния на прогноз, будущее: ориентация на творческое начало в человеке присуща, думается, японской лирике изначально. Ведь даже тогда, когда Басё говорит: «учись у сосны быть сосной», он не имеет в виду, что человек буквально должен ощутить себя деревом. «Быть сосной» – первая ступень в моем духовно-творческом саморазвитии, к новому уровню моего развития = самоуподобления меня Универсуму, к эко-гармонии и Творчеству Природы, ее нового уровня совместного самосовершенствования.
Отсюда, думается, могут быть поняты и следующие эко-свойства идеала духовно-творческой индивидуальности – Творца Японо-Руссии и мира: одновременно «быть» ребенком, женщиной и мудрым стариком, оставаясь в то же время и самим собой, лирическим поэтом (см. также «Детский тип психосоциокосма в японской лирике», «Женский тип психосоциокосма в японской лирике», «Мужской тип психосоциокосма в японской лирике», «Соборно-синтезирующий тип психосоциокосма умудренных = старших поколений в японской лирике»).
Это – конкретизация креативности творческой индивидуальности. Лирический герой должен одновременно обладать детскостью, женственностью, мужеством и многими другими качествами, а они совместимы лишь в рамках мудрости, которая приходит вместе с жизненным опытом. Иными словами, быть одновременно ребенком, женщиной и мужчиной может лишь человек-мудрец.
Один из аспектов этого, казалось бы, парадоксального свойства некоторых (в данном случае и японской) культур отметил еще К. Маркс: «Мужчина не может снова превратиться в ребенка, не впадая в ребячество. Но разве его не радует наивность ребенка, и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизводить свою истинную сущность?.. Бывают… старчески умные дети. Многие из