надежды заполучить вашу руку, так ведь?
Эмили отступила на шаг.
– Вы же не делаете мне предложения?
– Ваш ужас ранит меня.
– Вы не кажетесь раненым, – Эмили не смогла скрыть улыбку.
– Глубоко и тяжело ранен, – сказал он, постучав кулаком по груди над сердцем.
Ее улыбка переросла в смех.
– Только не говорите мне, что у вас способности к драме.
– У всех свои секреты, леди Эмили.
Она попробовала шерри.
– Не у меня, милорд. Я как открытая книга.
Карнэч рассмеялся.
– Я уверен, что это лишь фальшивая обложка. Я не знаю ваших секретов, но Фергюсон говорил, что вы совершенная загадка.
Когда это муж кузины успел обсудить ее с Карнэчем?
– Фергюсону не стоит вмешиваться в чужие дела.
– Вы плохо его знаете, Фергюсон – прирожденный интриган, – ответил Карнэч. – Но в этот раз я не могу понять его планов. К чему он предложил мне тихоню мисс Этчингем, зная, что вы способны затмить любую из женщин?
Эмили не ответила на комплимент.
– Мисс Этчингем действительно милая девушка.
– Мне сложно судить. Она и двух слов не сказала за обедом. Вы же… Пока она молчала, я слышал лишь ваш смех.
А я видела только твои глаза. Она не ответила. Эмили знала эти игры. И какими бы ни были намерения Карнэча, она не хотела в них участвовать, не признавалась, что часть ее души мечтает о традиционной страсти и о нем.
– Благодарю за компанию, милорд, но сейчас мне действительно пора спать.
Он отставил почти нетронутый бокал.
– Но я не дождался ответа, – сказал он, словно она намекнула, что хочет остаться, а не уйти. – Почему мисс Этчингем? Почему не вы?
– Я не стану вам достойной компаньонкой, – со всей возможной холодностью ответила Эмили.
– Вот и показала себя Непокоренная, – мягко сказал он.
Это была ее несчастливая кличка, к которой она привыкла в Лондоне и которую использовала в названии бичующей сатиры, недавно возвращенной ею на полку. Главную героиню Эмили писала с себя и надеялась, что благодаря названию никто не догадается о ее авторстве.
– Фергюсон был добросовестным информатором, не так ли?
– Он ошибся?
Нет, не ошибся. Эмили действительно заслужила репутацию неприступной на ярмарке невест. Но она и без того недолюбливала мужчину, который соблазнил ее кузину Мадлен.
– Фергюсон не знает меня. Не знает по-настоящему.
– Любопытно, – сказал он, прислоняясь к полкам, – каково это, знать вас?
– Зачем вам? – спросила Эмили. – Зачем вы хотите меня узнать?
Он пожал плечами.
– Зовите это безумием. Или интуицией. Но если бы я был первым графом, – Карнэч указал на портрет на стене, – я наверняка бы уже нес вас на руках к себе в постель.
Эмили ахнула. Другие мужчины флиртовали, намекали, путались. Этот же говорил прямо и требовал четким голосом истинного аристократа, с легким намеком на грубый горский акцент. Если в библиотеке таилась