эмигрировать в Америку только потому, что предался бездумным удовольствиям.
Он преувеличивал. И по взгляду Аластера понял, что все они это знают. Никто не мог изгнать МакКейбов кроме самого Малкольма. Но его арендаторы начали сбегать сами, их заставляла экономическая нестабильность, полностью уничтожившая доходы маленьких ферм.
Пусть даже ни один другой шотландский лорд не решался защищать своих подопечных, Малкольм готов был выступить за них всех.
Аластер поднялся, оставив на столе недопитый бокал. Дункан толкнул Дугласа к оставленному бокалу, и тот со смехом его осушил. Аластер вздохнул и снова посмотрел на Малкольма.
– Я обвенчаю тебя с любой, кого выберешь. Но постарайся хотя бы обдумать свой выбор не только как деловую сделку.
После этих слов он вышел, забрав с собой свою проклятую мудрость. Малкольм не хотел этого слышать. Ни от него, ни от близнецов. Поэтому оставил их у графина и вышел на террасу. В темноте и прохладе ранней осени он мог побыть наедине со своими мыслями.
И не думать о том, что в данный конкретный момент его долг радости не приносит.
Глава третья
Джентльмены так и не присоединились к женщинам в гостиной после обеда. Алекс заглянул не входя и сказал, что мужчины отправились в кабинет Малкольма, а сам он собирается спать.
– Я должна извиниться за сыновей, – в третий раз за последний час повторила леди Карнэч, глядя на других матерей поверх карт, в которые они играли. – Мы слишком редко принимаем гостей, и они позабыли манеры.
Да, нужно было быть полной деревенщиной, чтобы не присоединиться к леди после обеда, но Эмили не вмешивалась в беседу старших женщин из угла, где они с Пруденс устроились с вышивкой. В конце концов, обед прошел не слишком хорошо. И стоит ли винить мужчин в том, что они не пожелали продолжения?
– Это пустяки, Луиза, – ответила леди Харкасл, натянуто улыбаясь. – Пруденс будет здесь и завтра утром.
Пруденс нахмурилась и ткнула иглу в середину вышивки.
– Надеюсь, – ответила мать Малкольма, хотя Эмили уловила сомнения в мягкости ее тихого голоса.
– Вы же знаете молодежь, – продолжала леди Харкасл. – Иногда им требуется пара дней, чтобы вспомнить свои обязанности, но рано или поздно они это сделают. Во время наших дебютов бывало так же, насколько я помню.
Эмили насторожила уши, но ничего не сказала. Она больше двадцати лет прислушивалась к разговорам матери и леди Харкасл и знала, что стоит проявить интерес к старым сплетням, как разговор тут же закончится.
– Возможно, ты сомневалась, но я – никогда, – ответила ее мать, бросая карту на стол. Она, леди Харкасл и леди Карнэч играли в вист, с болваном вместо несуществующего четвертого игрока, и открыто наслаждались наливкой, не опасаясь, что мужчины к ним присоединятся. Эмили и Пруденс сидели у камина, Эмили было жарко, хотя дополнительный свет оказался к месту.
Она убеждала себя, что щеки пылают румянцем от жара камина. Что это никак не связано со странным трепетом, который она ощущала с обеда, с тех пор как время