в голосе, что его сердце защемило от сожаления.
– Прости меня…
– Я давно тебя простила, – очень мягко отозвалась она. – Ты победил зло, и на этот раз ничто не сможет нас разлучить. Теперь мы всегда будем вместе.
Мюллер прижал к себе жену дрожащей рукой, второй же притянул нерождённого сына, а в уголках его глаз выступили слёзы. Он чувствовал тепло её тела. Какими же реальными они были! Жаль, это не могло длиться вечно. Кало не успел опомниться, как всё рассыпалось, обратилось в прах, и неумолимый ветер быстро развеял то, что осталось от них, как пушинки одуванчиков.
Как же больно оказалось снова потерять любимых. Пусть это всего лишь иллюзия, но она вернула его на мгновение в те времена, когда Мюллер был по-настоящему счастлив. А теперь ничего не осталось. Туман рассеялся, забирая с собой часть воспоминаний.
Где-то в темноте раздался пронзительный рык, заставивший Кало задрожать. С каждой секундой рык становился громче, словно адские псы приближались. Вскоре из остатков тумана появились пасти, с их острых зубов капала слюна, а пылающие алые глаза светились первобытной злобой, жаждой крови и яростью. Это были монстры, рождённые самим Сатаной. Их мощные тела, крупные лапы и широкие черепа наполняли воздух смертельной угрозой.
Теперь стало понятно: ничего ещё не кончено; возможно, уничтожив фото, он разозлил сущее зло.
В ужасе Кало попятился, но спасение казалось невозможным.
Одна из тварей взмыла в воздух и обрушилась на Кало, повалив его на асфальт. Он попытался защитить лицо рукой, но собака вцепилась зубами в предплечье, заставив его дико закричать от боли. Кровь полилась, окрасив рукав жёлтого пиджака.
Перепуганный воплями хозяина Адольф спрыгнул с его плеча и бросился прочь со всех своих маленьких ножек. Однако ему было не суждено уйти далеко. Неведомая сила подбросила крысу вверх, раздался дикий писк. Маленькое тельце разорвалось прямо в воздухе и упало на землю кровавыми ошмётками.
Подоспевшие псы раздирали Кало на части, словно куклу. Вцепились в бедро и во вторую руку, которая ещё была цела. Кровавые ручьи текли по асфальту. Сердце бешено колотилось, крики застряли в глотке, и он уже почти не сопротивлялся. Он не чувствовал ни ног, ни рук, но по-прежнему был жив, когда перед его затуманенным взглядом появился образ Роберта. Теперь Мюллер вспомнил те самые глаза, только было слишком поздно.
Через минуту он уже навсегда покинул этот мир, канув в небытие, искупив своим кровавым концом грехи прошлого. Его тело, разорванное на куски, так и осталось лежать на асфальте, став пищей для потусторонних тварей.
Письмо об увольнении пришло на почту, когда он уже был в Германии. Этого стоило ожидать, учитывая, как он распрощался с начальством. В действительности Павел хотел решить всё спокойно, а не так, словно сжигал за собой мосты. Он попросил отпуск, который, между прочим, был ему положен, но начальник отказал, сославшись на внезапные проверки. А когда Павел попробовал договориться, мужчина заявил тоном, не терпящим возражений,