бессонную ещё и то, что экзамен первый уже через пять дней, если я верно поняла. Нервы зашкаливают. Настойки, которыми снабжает меня Кристин, уже не успокаивают, а как в том анекдоте: и цвет, и запах бесит.
Ворочалась, ворочалась с боку на бок, так не удобно, и так жарко, и подушка жесткая, и одеяло какое-то не мягкое… В итоге решила, что раз сегодня я уже не усну, можно бы спуститься вниз, в кухню и полазить по закромам, утащить пару вкусняшек и потом зайти в библиотеку, пообниматься с любимым фолиантом об истории драконов.
Сказано, сделано.
Накинула на свой любимый, прозрачный провокационный, пеньюар розового цвета шелковый халатик, небрежно запахнула полы, завязала пояс и потихонечку, как мышка, выскользнула из комнаты.
В коридоре оглянулась по сторонам. И на цыпочках, высунув язык от концентрации, с нахмуренными бровями, пытаясь не скрипнуть ни одной половицей, двинулась в сторону первого чек—поинта. Кухня!
Решила, не будить ни Кристин, ни других «отсутствующих» обитателей дома. Спустилась по лестнице, приблизившись к тёмной двери кухни, решила, что не буду зажигать свет, ни магический, ни «обычный».
Тихо зайти не получилось, дверь скрипнула, и я втянула голову в плечи, тихо матюгнувшись. Пока шла в темноте, треснулась мизинчиком о ножку стула, попрыгала на второй ноге, матерясь шепотом, чтобы не разбудить никого из слуг. Да и пофиг, что при этом уронила пару мисок, споткнулась о ведро, и снесла швабру, которая меня никак не трогала.
– Ах, ты ж… Твою ж сдобу… Как меня переполняют эмоции, – тихо шипя, держалась за ногу и пыталась успокоить ревущий мизинчик.
Так, мы пришли сюда за вкусняшками. Вспомнила, что утром видела в холодильной камере штучек пять вкуснющих профитролей и вот сейчас очень—очень захотелось их съесть. Но фигура… А, хрен с ней, пара лишних граммов придадут моей попе шарма, а характеру мягкости.
Достала из холодильника вожделенные профитрольки и уже поворачивалась к столу, чтобы поставить тарелку со вкусняшками и потянулась к чайнику, как увидела темный силуэт напротив, за столом.
Силуэт, который лишь отблесками в моргнувших глазах показал, что он живой.
– Мать твою… – прошептала, пугаясь и подпрыгивая от страха, отпустила ручку поднятого чайника. И тот с грохотом приземлился на столешницу, плюхая в меня кипяточку – бл… напугал!
Кто бы это мог быть в такой час, на кухне? Конечно, мой спаситель, собственной персоной. И чой-то ты там попиваешь, а? Голову подняла ехидная я, а ответила испуганная и смущенная.
– Ох, я не знала, что ты здесь. То есть, что ты так поздно… будешь здесь, – начала тараторить и сбиваться то на шепот, то на скрип, – Не хотела тебя будить, – Господи, что я несу, он же и не спит…
– Прости, я сейчас всё уберу и уйду спать, не хотел тебя пугать. – Чего? Куда собрался?
– Я не испугалась, то есть… не сильно… в смысле, не уходи. – Залилась краской и порадовалась, что здесь темно, хоть глаз выколи.
– Мне остаться? – В голосе удивление, неужели он решил, что