и кабинет мужчины, чтобы набрать вкусняшек и зависнуть в магипьютере. Надо же и расслабляться?
Похоже, Габрион собирался только ночевать в поместье и сам старался избегать меня. Что ж, это даже хорошо, однако, сильно меня расстраивало. Ненадолго, правда.
Спустя время, когда документы были готовы, собственно, как и я была готова к более усердным тренировкам и испытаниям, Габрион вызвал учителей, которые по расписанию приезжали в поместье и проводили надо мной тесты, затем (м)учили меня, и показывали, как расширить свой, как оказалось, довольно пластичный резерв.
Для всех, по легенде, я была его Парой (пафосно до ужаса), Истинной (что это значит, никто так и не сказал), которую скрыли ото всех мои придуманные псевдо—родители, не желая, чтобы я становилась магом. Они, будучи сами полукровками и отщепенцами, не терпящими магов, поняли, что родили одарённого ребенка и блокировали мою магию всячески, амулетами, зельями и ныкали меня по углам в глуши.
Смешно, но, как ни странно, все в это верили… Удрученно качали головой и сильно мне сочувствовали.
7.1.
Одним из таких учителей был молодой Дроу по имени Ильтас, довольно—таки симпатичный, но сурового вида мужчина с короткой стрижкой, длинными заостренными ушами, проникновенными тёмно-фиолетовыми глазами, кожей цвета чернённого серебра
Ничего особенного, если честно, на меня он впечатления особого не произвёл. Как я думала, что буду в восторге, когда Габрион предупредил о начале занятий с дроу.
С ним было комфортно, он не наседал, не кричал, не ругался, голоса не повышал вообще и объяснял всё чётко, сдержанно. Направлял мои мысли, потоки, одним словом, помогал мне расширить мой магический резерв и заглянуть в глубины себя.
Благодаря этим незатейливым и ненапряжным тренировкам удалось вырастить мою маленькую искорку до размера теннисного мячика сначала, затем футбольного, по моим собственным ощущениям.
И, если честно, занятия с ним мне очень нравились своим пофигизмом. Мой домашний резервный магистр почти постоянно глазами и вниманием был в своем магифоне, лазя по сети и просматривая фотографии молодых леде́й, блистающих на балах и приемах столицы. При этом умудрялся рассказывать мне о моде параллельно с тем, как я пыталась сосредоточиться, а он со своей стороны пытался меня рассредоточить, отвлечь и заставить сбиться.
Однако, было периодами сложновато концентрироваться и не сжечь диван или самого Ильтаса, когда он выдавал новые подробности очередной интрижки или выкрутаса золотой молодежи столицы. Я удерживала в руках магические огоньки, зажигала искорки, поджигала свечи, затем их тушила, затем опять поджигала… буквально, и снова тушила.
Грустно было только оттого, что моё проживание в поместье выглядело больше, как затворничество. Не знаю, вообще, как бедный Габрион живёт здесь один, но мне кажется, что он слишком—слишком сильно интроверт. Просто отшельник на минималках.
И я не знаю, как мы могли бы сойтись с ним, ведь я никогда не отличалась