сколь угодно эффектная, человеческого и даже служебного отношения каждого из нас к создавшейся ситуации? Это несерьёзно на Трассе, серьёзы. Это на потом, у меня в часовне или у Игоря Спасского в его часовне. Администрирование, товарищи! И планирование. А с администрированием и планированием у нас… пока неважно. Пора гасить эмоции и заняться делом сообща. Нуивот. Я сказал правду. Далее?
Мьюком молчал.
– Шкаб сказал правду, – произнёс из угла доселе молчавший Карен Ёлковский. – Как серьёз в серьёзе я принимаю сказанное.
– Товарищ капитан? – спросил Шкаб. Ёлковский его удивил.
– Ты сказал правду, – признал Мьюком. – Моя репутация не страдает, да и страдала бы – невелика важность. Я озабочен. Но не растерян, Шкаб. Ты ошибаешься. У меня есть предложения по спасению экспедиции. Я готов их представить на обсуждение. ОК, все согласны? – Никто не возразил. – Шкаб, веди клуб.
– ОК. По представлению капитана звездолёта начинаю клубный совет, – сказал Шкаб. – Присутствующие, самоидентифицируйтесь.
– Евгений Иянго, серьёз, принятый давно.
– Лен-Макаб, здесь.
– Фахта, принятый недавно, но не без оснований.
– Ёлковский, старый серьёз.
– Туман Мьюком, старый серьёз, две Дистанции.
Дёготь просто поднял руку.
– Шкаб Ошевэ, две Дистанции серьёз. Я предлагаю собранию позвать Френча и позвать ещё Кислятину.
– Господи, Кислятина-то тебе зачем? – изумился Лен-Макаб.
– Для кворума, – сказали Шкаб и Ёлковский вместе, переглянулись и фыркнули.
– Предложение? – спросил Шкаб затем.
– Принимается, – сказал Мьюком. Набрал голосом номер. – Первый – к Мучасю. Подойди в клуб, Френч, даю тебе брейк. Вахту оставь Андрееву. А где Андреев? Тогда Грановскому. Андреев пусть поспешит. Первый – к Хладобойникову. Алло, Миша? Друг мой, брось там свою канализацию, прилети-ка ты в клуб. Знаешь, где у нас здесь клуб?
Мучась даже не переспросил капитана, зачем он, Мучась, понадобился, а Хладобойников, замечательный техник, но прозванный Кислятиной, по обыкновению своему потребовал объяснений. Общение с Кислятиной требовало громкой связи. Мьюком включил её.
– Миша, дорогой, – сказал Мьюком. – Как бы тебе поубедительнее… Нам плохо без тебя. Я как капитан тебя прошу – прилетай.
– Попозже нельзя?
– Тебе что, письменный приказ с курьером прислать? Вот что, Миша, давай я тебя со Шкабом свяжу, а?
– Со Шкабом – не надо! – сказал Кислятина смело и безапелляционно. – Я иду.
– Кофе согрею, – сказал Мьюком, отворачиваясь от собрания к кухонному автомату.
Пока ждали, успели отхлебать по полгруши. Френч Мучась вплыл, огляделся мимо людей, ища, где уместиться, сел на потолок в уголке. Хладобойников явился, принял из рук капитана грушу, сел за стол, но с расчётом, чтобы между ним и Шкабом располагалось не менее двух космачей.
– Прибывшие, –